Теперь ничто из вышеперечисленного уже не соответствовало истине.
Один из фрагментов Волеизъявления умудрился сбежать.
Сбежать по его вине.
И что еще хуже, фрагмент при этом коснулся его, чиркнув по телу инспектора сквозь Бестелесный Ботинок. Так что теперь инспектор знал, о чем там говорилось, — а ему никоим образом не положено было этого знать. А самое потрясающее было то, что Волеизъявление призвало его к истинному служению. И он понял — понял в самый первый раз за бессчетные тысячелетия, — как глубоко неправильно все происходило.
— «В ведении доброго моего Понедельника оставляю я дела Нижнего Дома, — шептали губы инспектора. — И пусть он блюдет их, доколе Наследник либо представители такового не призовут Понедельника должным образом сдать все должности, владения, принадлежности и права, которые я сим ему доверяю…»
Часовые слышали его, но не понимали. А может, даже и не слышали — так громко звучали встроенные сигналы тревоги. Обшарив место происшествия, они рассредоточились, тщетно обыскивая поверхность своей звезды. Из глаз каждого били лучи яркого света, рассекавшие тьму. Звезда, к слову, была совсем невелика — не более тысячи ярдов в диаметре, — то есть можно и обыскать. Беда только, удравший фрагмент был уже далеко. Инспектор знал: он наверняка успел покинуть его комнаты и теперь разгуливал по Дому.
— Мне необходимо вернуться, — сказал он себе самому. — Волеизъявление нуждается в помощи. Правда, диска у меня больше нет, так отправимся же окольной дорогой…
Он в очередной раз сунул руку за пазуху и вытащил крылья. Грязные, облезлые крылья высотой почти в его собственный рост. Он давненько ими не пользовался и даже удивился, увидев, в каком они состоянии. Перья пожелтели и растрепались, длинные маховые выглядели ненадежными… Делать нечего, инспектор пристегнул крылья на положенное место у себя за плечами и опасливо сделал несколько шагов, проверяя, способны ли крылья к работе.
Он был увлечен приготовлениями к полету и оттого не заметил, как внутри циферблата полыхнула яркая вспышка, оставившая после себя сразу двоих. Эти новые персонажи также пользовались человеческим обликом (как то диктовала мода, царившая в Доме), но были выше, стройнее и красивее инспектора. Опрятные черные сюртуки, туго накрахмаленные рубашки, высокие воротнички, аккуратнейшие темно-красные галстуки на полтона светлее шелковых жилеток. Черные цилиндры так и блестели. И каждый из двоих держал в руке резную трость черного дерева с серебряным набалдашником.
— Куда собрались, инспектор? — поинтересовался тот из двоих, что был выше ростом.