Теперь было видно всё.
Прямо на моём пути лежал вверх колёсами бронетранспортёр, правее его – на полпути к обрыву – валялись бесформенной грудой мешки с песком: то ли начали складывать пулемётное гнездо, то ли развалили его; там же стояли Х-образные колья с прислонёнными к ним катушками колючей проволоки. На мешках, не сразу заметный, лежал убитый солдат.
Я миновала бронетранспортёр; одна из ракет рассыпалась и погасла, вторая сильно шипела. Метрах в пятидесяти впереди стояла моя лабораторная палатка, распоротая крест-накрест, рядом с ней – маленький фургон с распахнутой задней дверью и почему-то – полевая кухня. Едва я успела определить, где моя личная башня, как последняя ракета погасла, сделав тьму совсем непроницаемой. Я приготовилась двигаться вслепую, но тут снова рванул ракетный залп, и теперь всё небо усыпали осветительные «люстры»…
И я увидела… Это было как фотография со вспышкой – простым глазом ты не видишь ничего особенного, а когда изображение проявляется, проступают такие детали…
Сначала показалось: площадь, прежде уставленная машинами, сейчас усеяна мёртвыми телами. Но нет, конечно, убитых было человек семь, с замеченным раньше – восемь. Все они бежали от башен, и всех их убили в спину. Это как-то очень понятно, в спину человек убит или в грудь… А правее, у низкой широкой башни, которую занимали, кажется, механики и шоферы, под стенкой лежало ещё несколько тел, совсем тесно друг к другу, друг на друге, и видно было, что людей поставили к стенке и расстреляли. Это тоже очень понятно… А я шла туда, откуда стреляли в спину бегущим… но, может быть, это бежали те, кто расстреливал?…
Самое смешное, что я ничего вроде бы не испытывала. Всё это меня либо по какой-то причине не касалось, либо я откуда-то точно знала, что не коснётся…
Я помню, когда Бештоун обстреливала республиканская артиллерия, многие жители как ни в чём ни бывало выходили гулять на набережную или в сквер Пограничников. Я уже не говорю об обязательных попойках в «Солёной штучке»… Для некоторых это была бравада, но большинство относилось именно так: меня эти ваши разборки не касаются.
…и вот ещё непонятно было, что за сила перевернула восьмитонный бронетранспортёр. Просто положила его на спину…
Одна из ракет упала рядом со мной, в двух шагах, и разлетелась фонтаном искр. В глазах заполыхали лиловые пятна. Сразу стало плохо видно.
Но я уже почти дошла.
Дверь была закрыта, но не заперта, и внутри было темно абсолютно – как в Саракше до прихода Огненосного Творца. Но я ещё что-то помнила и сумела, не сломав ног, спуститься в подвал, найти стол-верстак, на столе нащупать газовый фонарь, зажечь его… Потом, ожидая каких угодно ужасов, я обернулась и осмотрелась, но ужасов не было – похоже, сюда так никто и не входил во время моего отсутствия.