Рахмани не подгонял собак. Вожак в этой упряжке прекрасно знал свое дело, тянул ровно, сосредоточенно, не перегревая себя и своих товарищей. Иногда Рахмани соскакивал с полозьев и гязов двадцать бежал рядом с санями, разминая коченеющие конечности. Верный Ванг-Ванг кутался в меха и сквозь кофейное стекло наблюдал за стригущим смерчем, захватившим уже полнеба. Смерч в этих широтах называли стригущим, потому что нижний фронт, бешеная воронка, корчующая деревья и срывающая дома с фундаментов, не всегда касалась поверхности земли. Довольно часто смерчи проносились, как бесшумные ножницы, срезая верхушки сосен и елей, опрокидывая башни телеграфа, откусывая высокие черепичные крыши.
— Продавец улыбок, — произнес внезапно Ванг-Ванг, указывая куда-то в сторону, и Рахмани вздрогнул от сбывшегося предчувствия.
Льды Вечной Тьмы способны порождать самые чудовищные миражи, и далеко не каждый из них бесплотен. Пьяные венги в кабаках могут припомнить немало историй о Сосущих воронках, куда проваливались целые упряжки, о смеющейся Дикой охоте, о Зеленой улыбке, способной за неделю довести путника до безумия или одарить его вполне осязаемым мешком золота, и о многом, многом другом…
Продавец улыбок показался Рахмани вполне осязаемым. Крытая цветастыми лоскутными одеялами арба накренилась между двух ледяных стен, ее высокие деревянные колеса облизывала поземка. Возле границы Сырого барьера льды сжались гармошкой, колоссальное давление выталкивало их вверх, создавая подобие бесконечных гребенок для вычесывания великанской шерсти. В одной их таких щелей между «зубцами гребенки» и пряталась арба. Ничего нелепее яркой восточной повозки вблизи полюса, среди синих торосов, вообразить было нельзя. Однако Саади привык к нелепостям Тьмы. Он свистнул собакам и повернул сани.
Очень скоро, по поведению хаски, стало ясно, что продавец улыбок настоящий. Или совсем как настоящий. От него пахло. Коричневый высохший человек, в полосатом халате до пят, в засаленной куфии, непринужденно раскачивался на высоком борту арбы, и дерево монотонно поскрипывало в такт его движениям. Стукались друг о друга бесчисленные костяные и деревянные фигурки, подвешенные на веревках, вьюга свистела в пустых глазницах верблюжьих и крокодиловых черепов.
— Не заговаривай с ним, высокий дом, — умоляюще прошептал Ванг-Ванг. — Это может быть один из бесов Тьмы, он заманит нас и лишит памяти…
— Прохладной воды тебе, — Рахмани соскочил с саней и учтиво поклонился призраку. Затем повторил традиционное приветствие пустыни на четырех известных ему диалектах Горного Хибра. Как и следовало ожидать, коричневый человек не ответил.