Митрофанов уже открывал перед Иваном дверь своего кабинета, когда тот, вдруг вынырнув из мыслей, спросил его:
— Кто же мог убить господина Васильева? Ваши версии?
— У меня нет версий. — Без паузы ответил Михаил Александрович. — Прошу вас!
Кабинет Митрофанова был настоящим логовом учёного, и практикующего врача. Здесь явно не заботились о внешнем блеске. Хотя мебель и была дорогой, старой, но выглядела скорее «добротной», нежели «стильной». На стене висел портрет математика Чебышева. Поймав направление взгляда Ивана, Михаил Александрович усмехнулся.
— Вы ожидали увидеть здесь Фрейда или Юнга? А Создатель утверждает, что вы гений. Как минимум: носитель потенциала гения.
— Я? Нет-нет, я…
Иван снова растерялся. Прозвище Создатель ещё никак не прошивалось у него в мозгу. Виддер был для него Виддером, Ильёй Николаевичем, Учителем. Но Создатель? Господи! Надо же! Значит, Виддер утверждает, что он, Иван Ефремов, — гений?! Нет, пожалуй: «Создатель утверждает, что вы гений!» — солидней. Безо всяких «как минимум потенциалов». Маленькое инсайдерское честолюбие, которое стыдно показывать. Антон, вот, никогда не стесняется заявлять, что он гений. И хоть прикрывается своей обаятельной скоморошьей манерой, которой Иван никак не овладеет, но Иван-то знает, что Антон вполне серьёзно считает себя гением и ничуть не стыдится об этом говорить.
— О чём задумались, молодой человек?
— Простите! Не так, конечно, прямолинейно. Возможно, я ожидал увидеть здесь портреты Ганнушкина или Лурии, Бехтерева…
— Вы собираетесь перечислить всех известных вам столпов психиатрии, неврологии и нейрофизиологии?
Иван простодушно улыбнулся.
— Но никак не Пафнутия Львовича Чебышева. Вы верите, что случайность не случайна? — Иван уставился на хозяина кабинета.
— Чебышев всего лишь первым ввёл понятие «случайной величины».
Митрофанов пошёл к кухонной панели, — как у всякого, живущего больше работой и, соответственно, на работе, кабинет у начмеда был оборудован всем необходимым, включая плиту и диван. И кофейный агрегат, точь-в-точь такой же, как у Ивана в лаборатории. Взгляд Ивана упал на статуэтку Будды, стоящую на рабочем столе.
— Первым после Будды.
Иван подошёл к столу, и взял пузатую фигурку в руки.
— Если вам так угодно, — подмигнул Митрофанов, налаживая кофейный агрегат.
— Утверждавшего, что случайность — есть проявление неотъемлемого дополнения к законам необходимости. Всё в мироздании сплетено в единый клубок причинно-следственных связей, влияющих на судьбу всего сущего. Всё имеет свою причину и своё следствие, — подхватил Иван.