Танки Орлика, развернувшись в линию, уже отходили к насыпи, ведя беглый огонь по деревне. Их преследовали несколько средних немецких танков, за которыми из дымки появились один за другим колесные бронетранспортеры. Угловатые каски над ними дружно подпрыгивали вместе с рывками машин на пересеченном грядками поле. Почти одновременно задымили еще два наших танка, отставшие от остальных, и завертелся на месте немецкий танк, опрокинув жердяную изгородь и разбросав какой-то навес. Затем над ним взметнулся рыжий столб огня. Прокатился гулкий взрыв. Кочергин на мгновение зажмурил глаза и опустил бинокль, но тут же поднял и снова бегло оглядел происходившее между деревней и насыпью…
…Немецкие автоматчики уже сверху насыпи вели огонь по тем, кто успел за ней скрыться. Карапетян, ругаясь то по-русски, то по-армянски, крутил ручку полевого телефона и кричал команды своим артиллеристам отсечь и подавить прорвавшихся гитлеровцев. Тут же на огородах и у реки сверкнули и запестрели бурыми кустами разрывы 76-миллиметровых снарядов. Попадания накрыли насыпь. Немцы, теряя убитых и неся раненых, стали быстро отходить. Они поспешно взобрались в бронетранспортеры, которые, развернувшись, устремились за танками, скрывавшимися за отчетливо белевшими домиками деревни. На огородах с поваленными изгородями и перепаханной снарядами землей одиноко и группами неподвижно лежали серые и зеленые шинели. Кочергин невольно отметил, что зеленых куда меньше…» – (Прим. С.С.)
24-го утром мы сделали попытку прорыва – она не удалась. Немцы заняли оборону по рубежу, который мы в свое время готовили против них, когда они наступали. Они удачно использовали эти укрепления. Какова ирония судьбы! Наша рота вышла на тот участок рубежа, где я, будучи еще в учебном батальоне, строил укрепления. Мы поменялись местами: немцы теперь стояли лицом на запад, а мы – на восток. И что интересно, первой против нас развернули 16-ю дивизию Хубе, с которой мне пришлось бороться еще в августе. Хубе на тот момент уже командовал корпусом. Предыдущего командира Гитлер снял за малодушие.
На том рубеже мы увязли в боях местного значения. Продвижения ноль, а убитые, раненые, искалеченные идут потоком. Я тогда как-то спокойно думал, что скоро подойдет моя очередь. И действительно, подошла…
Ночью лежишь, а вокруг тысячи трассирующих пуль. Смотришь на них: «Эта кому? Мне? Соседу?» Но это самообман, на самом деле «свою» не успеешь увидеть. И тут мои мечтания прерывает шипение рации: «Орлов, на высотке пехота. Их атакуют танки. Поможешь им!»