— Почему бы тебе не взять отпуск и не поехать со мной на север?
— Боже. Ты правда этого хочешь?
— Конечно хочу.
— Где думал остановиться?
— Там есть одно пастбище, которое я хочу посмотреть — прямо у края. Называется Гунавинджи.
Альберт задумчиво произнёс:
— Думаю, я легко найду подработку на одном из таких. Но как бы там ни было, Майк, я не могу бросить твоего дядю и лошадей, пока не найду себе подходящую замену в «Лейк Вью». Что ни говори, старый стервец отлично ко мне относился.
— Понимаю, — сказал Майк. — Но ты всё равно начни искать подходящего парня себе замену, а я напишу, когда всё распланирую.
О деньгах подчёркнуто не упоминалось. На данном этапе обсуждение цены на билет до Квинсленда никак не совмещалось с достоинством полного взаимопонимания. При свете двух свечей и с виски, душная комнатка казалась почти уютной. Майк налил себе ещё и почувствовал, как по его венам потек приятный жар.
— Ребёнком я всегда думал, что виски — это что-то вроде лекарства от зубной боли. Нянечка часто опускала туда вату. А в последнее время, заметил, что крепкий виски отлично помогает от бессонницы.
— Всё ещё думаешь о той чёртовой Скале?
— Ничего не могу поделать. Она снова является по ночам. Во сне.
— Сны! — сказал Альберт. — Прошлой ночью мне такого наснилось. Давай лучше о чём-то реальном.
— Расскажи. Я стал знатоком по кошмарам, как приехал в Австралию.
— Не то чтобы это был кошмар… Вот, чёрт! Не могу объяснить.
— Давай же. Попробуй! Мои иногда такие реальные, что я не уверен сны ли они.
— Я спал как чёртов убитый. Выдалась знатная суббота. Я лёг, наверное, уже за полночь. И вдруг я вроде проснулся и видел всё как сейчас. В комнате так разило анютиными глазками, что я открыл глаза посмотреть откуда. Не знал, что они вообще могут так сильно пахнуть. Такой нежный, но безошибочный. Звучит чертовски глупо, да?
— Не для меня, — сказал Майк, не сводя глаз с лица друга. — Продолжай.
— Ну, я открываю глаза, а вокруг светло как днём, хотя на улице темно хоть глаз выколи. Это меня вообще не удивило, только сейчас, когда рассказываю.
Он остановился и закурил «Кэпстен».
— Да. Будто лампа во всю светит. И вот тут она стояла — в ногах кровати, прям там, где ты сейчас сидишь.
— Кто? Кто она?
— Боже, Майк! Не поднимай шум из-за чёртова сна.
Он подвинул бутылку на столе.
— Моя сестрёнка. Помнишь, та которая обожала анютины глазки. На ней было что-то вроде ночнушки. Это меня тоже тогда не удивило. Хотя сейчас это как-то странно. В общем, она выглядела так же как когда я её видел в последний раз… ох, где-то лет шесть или семь назад. Не помню уже.