— Что там, Мэрион? Что-то случилось?
Взгляд Мэрион был сосредоточен, глаза блестели, ноздри раздувались, и Ирма смутно подумала о том, как сильно та напоминает борзую.
— Ирма! Ты разве не чувствуешь?
— О чём ты, Мэрион?
На маленьких сухих деревьях не шевельнулась и веточка.
— Монолит. Затягивает, как течение. Если хочешь знать, он уже вывернул меня всю наизнанку.
Мэрион Куэйд редко шутила, и Ирма побоялась улыбаться. Тем более, что Миранда крикнула из-за плеча:
— С какой стороны сильнее, Мэрион?
— Не могу понять. Кажется, мы вращаемся по конусу — во всех направлениях одновременно.
Опять математика! Мэрион Куэйд была особенно глупой, когда дело касалось цифр.
— Цирк какой-то! — беспечно сказала Ирма, — Пойдёмте, девочки! Мы же не будем вечно таращиться на эту скалу.
Как только монолит исчез из виду, на всех троих напала непреодолимая сонливость. Улёгшись в ряд на гладком небольшом плато, они заснули так глубоко, что ящерица, выбежавшая из-под камня, не боясь устроилась рядом с откинутой в сторону рукой Мэрион, а несколько жуков с бронзовыми панцирями неторопливо ползли по жёлтым волосам Миранды.
Миранда проснулась первой; в бесцветных сумерках каждая деталь усиливалась, каждый предмет был ярко очерченным и обособленным: брошенное гнездо, вклинившееся между двумя ветками давно сухого дерева, с каждой замысловато вплетённой соломинкой и пером; разорванные муслиновые юбки Мэрион, волнистые как раковина; тёмные локоны Ирмы, лежавшие поодаль от лица, в прелестном витом беспорядке; дерзкими завитками тянулись к скулам ресницы. Всё, если видеть его достаточно ясно, вот так, прекрасно и полно. Всё по-своему совершенно.
Коричневая змейка, волочившая чешуйчатое тело по гравию, издала звук похожий на пронесшийся над землёй ветер. Весь воздух вокруг переполнял шум микроскопической жизни.
Ирма и Мэрион ещё спали. Миранда слышала биение сердца каждой из них по отдельности, словно два барабанчика, каждый в собственном ритме. Из подлеска, за расчищенным участком затрещали и захрустели ветки. Кто-то незаметно приближался к ним из-за кустарника. Оно становилось всё ближе, с силой раздвинулись кустарники, хруст и треск расколол тишину и что-то тяжёлое оказалось почти у юбок Миранды.
Это была женщина с измождённым, осунувшимся лицом и густыми чёрными бровями — клоунская фигура в разорванном ситцевой майке и панталонах, оборванных у колен. Похожие на палки ноги вяло передвигались в высоких чёрных кожаных сапогах.
— Дальше! — выдохнул широкого раскрытый рот, а затем снова: — Дальше!
Взъерошенная голова упала на бок, глаза с нависшими веками закрылись.