— Для того и пригнал, чтобы все, кому надо и не надо, ломали голову над вопросом: а зачем он ее сюда пригнал? — популярно объяснил бывший мент, в связи с чем Люба откровенно призналась:
— Ни черта не понимаю. Но, может, так надо?
— Может, в этом сермяжная правда? — уловив в ее речах лоханкинскую интонацию, продолжила за нее Ксения.
Три особы женского пола споро убирали со стола, а Смирнов сидел на диване и, одобряя их трудолюбие ласковым взором, бормотал:
Восемь девок, один я.
Куда девки, туда я!
Но если девки метались из столовой на кухню и обратно, то он и не думал трогаться с места. Перестав бормотать, извлек из кармана рубашки фотографию шесть на девять и, уже не рассматривая ее (рассмотрел ранее), просто любовался изображением, любовался с ясной улыбкой и тихой гордостью.
Когда уселись вокруг бесконечной бутылки «Мартини», самая любопытная из всех Люба без обиняков спросила про фотку в руках Смирнова:
— Новая ваша любовница, Александр Иванович?
— Если бы я поголубел на старости лет. Посмотрите какой красавчик! — похвалился Смирнов и бросил фотоснимок на свежую скатерть.
— Дай мне! — закричала Люба и вырвала фотографию из рук Ксении в вековечном женском стремлении все узнавать первой. Сильно разочаровал ее тот, кого Смирнов назвал красавчиком: — Ну, тоже скажете! Помесь борова с крокодилом! — и с удовольствием передала фотографию Ксении. Та долго и внимательно разглядывала изображение того, кого Люба назвала помесью борова с крокодилом, спросила Смирнова:
— Это Ицыкович, Александр Иванович? Тот, кто назывался Ицыковичем?
— Об этом я хотел спросить тебя, Ксения.
— Он, — твердо кивнула Ксения.
— Значит, он, — радостно утвердился в своих предположениях Смирнов. — Лже-Ицыкович, в миру именуемый Львом Семеновичем Корзиным.
Лев Семенович Корзин, как Леонид Ильич Брежнев, любил иногда покрутить автомобильную баранку. Он сидел за рулем драгоценного «мерседеса», а водитель, смещенный на место рядом, озабоченно предупреждал:
— Осторожнее, Лев Семенович! Осторожнее, Лев Семенович!
Охранник сидел сзади и молчал. Не его это было дело, он и не вмешивался. Лихачески заложив последний поворот, Лев Семенович тормознул «мерседес» у дома на Кунцевских холмах, и тотчас к его окошку угодливой дробной рысью подбежал малозаметный паренек:
— Все чисто, хозяин!
— В чистоте и не в обиде! — шуткой стимулировал холуя Лев Семенович и, вылезая, приказал шоферу: — Отгони подальше, чтобы она глаза тут не мозолила. Я, думаю, за часок обернусь, — и вошел в подъезд, в открытую уже дверь. Охранник хвостом шел за ним. У лифта Лев Семенович сделал вид, что увидел его, и распорядился: — Ты — здесь.