— И уже полковник, — с непонятной завистью вспомнил Кузьминский.
— Без Деда он бы только-только до майора бы добрался, — почему-то обиженно сказал Сырцов и вдруг опомнился: — Будя отвлекаться! Теперь о сведениях, которые мы получили, о достоверности их, о цели, с которой они переданы, и на какую нашу реакцию этот так называемый агент рассчитывает.
— Почему так называемый? Скорее всего он — действительно агент Махова.
— Допустимо. Откуда узнал твой телефон?
— Вероятнее всего, кое-что слышал о моем косвенном участии в ваших делах. А далее — дело техники. Справочник Союза кинематографистов, писателей.
— Кокетничать не надо, Витя, насчет косвенного. И больше не отвлекаемся. Пройдись по моим пунктам.
— Залепуху тебе подкидывать — какой для него смысл? Скорее всего и сходка, и возможная битва богов с титанами вполне реальны.
— А если все это задумано для отвлечения сил спецназа от чего-то еще?
— Маловероятно, Жора. Сам знаешь, теперь прямым штурмом ничего не берут. Не дураки. Так что достоверность — восьмидесятипроцентная. Теперь о цели. По-моему, сугубо индивидуальная, я бы даже сказал, шкурная. Видимо, под ним заметно затеплилась земля, и он жаждет в этой каше попасть в разряд без вести пропавших. А на реакцию рассчитывает он самую прямую. Ты можешь поднять московских ментов.
— Не я один. Почему именно я?
— Напрямую к ментам обращаться — для него страшно опасно. Вдруг не на того, и ему — привет из Ганы. Ты — непокупаемый.
— Неподкупаемый, — поправил Сырцов.
— Неподкупаемых не бывает. Тебя же им просто не купить. Ты — в стороне и одновременно — полностью осведомлен о делах и персонажах московской краснознаменной милиции. В отличие от него ты в говно не вляпаешься.
— Я — частное лицо. Рядовой преподаватель школы детективов и охранников…
— Ты — суперсыщик, Жора! — перебил Кузьминский. — И об этом знают те, кому об этом надо знать. И учти: лицемерное самоуничижение есть по всем Божеским законам грех, ибо оно суть скрытая гордыня.
— Ну, а теперь надо псалом какой-нибудь спеть, — издевательски помечтал Сырцов. — Идти мне завтра с ним на встречу?
— Опять мы в целки-невидимки играем! — не на шутку рассердился Кузьминский, что и подтвердил детским игровым стишком: — «Я садовником родился, не на шутку рассердился. Все цветы мне надоели…» И ты в том числе, гладиолус ты мой ненаглядный! Ты уже решил, что пойдешь! Зачем же спрашиваешь?!
— Для порядка, — сознался Сырцов. — Все правильно, все правильно, Витя, но что-то свербит в заду.
— Зарождающийся геморрой, — догадался Кузьминский и решил окончательно и бесповоротно: — Пожалуй, я сегодня как следует надерусь.