— Вы, что ли, на ней играть будете? — Сильно подразвилась за последнее время Катерина, на ходу подметки рвала. — Тогда я частушки спою.
— А Володька разрешит?
— Нету его. Он у самого.
И сглазила. В тот же момент в приемную энергично вошел майор Демидов. В полной милицейской форме, чем изумил Сырцова до остолбенения. Забыв поздороваться, отставной муровец тупо спросил:
— Ты чего это?
— Что — чего? — поначалу не понял Демидов, а потом, увидев свои форменные портки, понял: — С утра в министерство ездил. Сейчас переоденусь.
— Господи, как напугал! — признался Сырцов и наконец вспомнил, что надо поздороваться: — Привет, большой начальник!
— Крупно повезло, — грустно сказал Демидов. — Леонид в Америке, а Зуев в больницу загремел.
— Бандитская пуля? — вспомнил «Стариков-разбойников» Сырцов.
— Прободение язвы. Ты по делу или потрепаться пришел?
Вновь вспомнилось все: веселый, яркий человечек, шедший ему навстречу, автоматная очередь, красные розы на желтом лугу, еще очередь, рев мотора и три смазанных пятна на асфальте.
— По делу.
— Тогда проходи.
— Куда? — поинтересовался Сырцов.
— В маховский кабинет. Меня здесь сидеть заставили, — объяснил Демидов, открывая начальническую дверь-шкаф. Сырцов последовал за ним. С порога обернулся, умело огорчился лицом и поведал Катерине:
— Не дают излиться подлинным чувствам.
В кабинете, уже расшнуровав и скинув казенные ботинки, Демидов стягивал форменные штанцы с красной полосой. Фуражка и серый галстук с вечным узлом лежали на заседательном столе. Рывком стянув голубовато-серую рубашонку, Демидов окончательно освободился. Протопав в носках к деревянной стене, отодвинул скользящую панель, вынул из гардероба плечики, развесил на них брюки, рубашку и галстук. Фуражку водрузил на крючок, а башмаки загнал в нижнее отделение шкафа. В углу, аккуратно сложенное, лежало родное. Не стесняясь Сырцова, Демидов с видимым облегчением облачился в джинсы и майку, в кроссовки, в легкую куртку, прикладное назначение которой было — прикрывать сбрую с пистолетом. Облачился, сел за стол и задал витиеватый вопрос:
— Ну?
Сырцов присел, облокотясь на стол заседаний и прикрыв лицо обеими ладонями. Сказал мрачно и невнятно:
— Хочу сделать заявление чрезвычайной важности. Прошу включить контрольный магнитофон и вызвать секретаря, застенографировать заявление, которое после расшифровки я подпишу, а вы — ты и Катерина — заверите.
— Ты серьезно? — испуганно спросил Демидов. Сырцов оторвал ладони от лица, грустно посмотрел на майора и жестко подтвердил:
— Серьезней некуда.
Демидов щелкнул тумблером под столом и объявил: