— Мы чего-то ждем?
Нора не отвечает. Она вглядывается в море еще внимательней обычного. Я беру с буфета бинокль покойного Дугласа и протягиваю ей.
— Спасибо.
На горизонте появляется точка — черная пылинка пустоты на краю бесконечности. Мы ждем. Точка растет. И еще растет. В конце концов это оказывается та самая рыбацкая лодка, что привезла меня на остров. Ее швыряет волнами так, что меня мутит от одного этого зрелища. Лодка везет к нам пассажира, хотя его еще нельзя разглядеть и он нам неведом. Мое сердце прыгает, как на волнах, — может, это Фердинанд бежал из тюрьмы и явился сюда за мной?
— Маловероятно, — говорит моя неромантичная немать.
Мы одеваемся потеплей и торопливо спускаемся по скальной тропе к берегу, чтобы приветствовать неизвестного гостя. Рыбак машет Норе, и она машет в ответ. Этим, пожалуй, исчерпывается вся ее светская жизнь. Рыбак помогает своему пассажиру — мужчине средних лет, весьма потрепанного вида — сесть в крохотную хрупкую шлюпку-скорлупку и подгребает к берегу насколько может.
Прибывший, шатаясь, бредет вброд к берегу и выходит на лязгающую гальку пляжа.
Нора приветственно протягивает руку и говорит:
— Здравствуйте, мистер Петри! Я давно ждала нашей новой встречи.
И Чик — а это в самом деле он — говорит:
— Берегитесь, меня сейчас опять вывернет.
И держит свое слово.
Мы сидим на кухне, где в камине горит скудный огонек. Рыбак оставил нам провизию, и мы наслаждаемся угощением, достойным пиршества в Джоппе, — консервированный суп, овсяное печенье, сыр, галеты Абернети и «баттенберг».
— Я как раз ей рассказала, — говорит Нора Чику.
— Всё? — осторожно спрашивает он, закуривая.
Он предлагает сигарету и Норе. Она берет ее, а потом, щурясь на него сквозь дым, говорит:
— Не все. Я оставила простор для вашей истории.
Я жду объяснений: почему Чик здесь? Откуда Чик и Нора знают друг друга? Эта парочка настолько загадочна, что просто бесит.
— Констебль Чарльз Петри! — говорит Нора. — У вас еще была такая щупленькая жена — Мойра, кажется? Наверняка она успела вас бросить.
Ну конечно, теперь я вспомнила — в ту ночь, когда Чик подвозил меня от Балниддри до Данди, он упомянул, что работал по «делу Гленкиттри», когда был деревенским полицейским в «стране хюхтер-тюхтеров».
— Это я обнаружил тела, — начал рассказывать мне Чик. — Старик умер от большой дозы морфина. Его жена — от яда. Она явно только что родила. Старшую дочь так и не нашли, но ее платье выловили из реки — его опознал мужчина, с которым она провела предыдущий день, поэтому было решено, что она утонула. Младшая дочь…