Грейс была в самом веселом настроении, когда с большим фонарем вернулась в самый большой сарай и открыла тяжелую скрипучую дверь. Пол усеивали горы пыли и грязи, клочки сена, непонятные кучки. Но крепкие кожаные ботинки хорошо защищали ноги.
Она закрыла дверь, чтобы крысы посчитали, что сейчас ночь. Но пока стояла в полумраке, прислушиваясь, не скребутся ли крысы, страх оледенил спину.
– Я достану вас, крысы! – прокричала она и, застыдившись собственной глупости, поспешила наружу и быстро подошла к старой конюшне. Большинство лошадей продали, когда на смену им пришли машины, но две, самые любимые у Флемингов, остались и паслись иногда на почти идиллическом лугу, окруженном тенистыми деревьями, по которому даже протекал ручей. Но конюшни были так же убоги, как сарай. Грейс, вооруженная новым знанием, скоро нашла свидетельства крысиного нашествия: доски, разделявшие стойла, и низ двери были поцарапаны и обгрызены. На дне кормушек лежала старая солома или сено, а также гнилой ячмень, и Грейс решила, что первым делом опустошит их. Пыль летала так густо, что она расчихалась, но упорно продолжала работу. Если не считать холода и облаков пыли, оседавших на волосах и одежде, ей нравилось здесь работать. Нравился запах сена и лошадей.
Грейс почти ничего не знала о лошадях. На ферме рядом с Дартфордом, куда она иногда ходила, были две большие рабочие лошади. Фермер позволял Грейс сидеть на их широких спинах, но и только. И все же она любила их, считая самыми красивыми животными на свете.
Глубоко задумавшись, она переходила из стойла в стойло, запуская руки в сухое сено, устилавшее кормушки, но через секунду завопила от страха, когда под ее пальцами что-то зашуршало и прыгнуло в лицо. Она едва успела отскочить, как раз в тот момент, когда гигантская крыса выскочила на нее со дна кормушки. Грейс словно примерзла к каменному полу. Она даже не могла кричать, пока крыса летела на нее. У нее перехватило горло. Руки сами собой поднялись, будто для того, чтобы защитить лицо, но крыса вцепилась ей в плечо. Она ощутила, как ее коготки впились в плоть, и едва не упала, но неизвестно откуда взявшаяся сила позволила завопить во все горло. Крыса, испугавшись, скользнула по ее спине и шлепнулась на пол. Девушка в ужасе ждала, не в силах пошевелиться, каждую секунду ожидая, что зубы крысы вопьются в ее плоть, но сзади послышался шорох, и когда она обернулась, крысы уже не было.
Сердце, колотившееся так, словно вот-вот проломит ребра, немного успокоилось.
– Возьми себя в руки, Грейс, – скомандовала она, – и будем надеяться, что никто не услышал твоих воплей.