— Он сказал, — продолжал Джим, — что некоторое время жить в будущем было еще интересно. Особенно наблюдать за машинами, которые не могли остановиться. Но под конец и он не выдержал.)
Я осознал, сказал странник, что не могу жить здесь дальше. В это время человек на Земле вымирал, тогда как я начал жить в эпоху подъема юной расы. Люди будущего смотрели на меня с тем же безнадежным удивлением, с каким взирали на звезды и машины. Они знали, кто я такой, но это их мало интересовало.
Я начал готовиться к возвращению.
Это заняло шесть месяцев. Я уже говорил, что это было тяжело, так как существовавшие тогда приборы мне не подходили. Но как бы то ни было, я все же нашел нужные инструменты. Ведь машины продолжали использовать и создавать их.
И Рео Лантал помог мне, чем сумел. Я все-таки вернулся назад.
И я сделал одну вещь перед самым отбытием, нечто, что может помочь людям будущего. Я, может, еще попробую вернуться туда. Только чтобы посмотреть — что вышло из задуманного мной.
Я же говорил, что они имели машины, способные мыслить? Но что те остановились давным-давно и никто не знал, как запустить их вновь?
Я обнаружил кое-какие записи и смог расшифровать их. После этого я запустил одну из мыслящих машин и поставил перед ней великую задачу. Машина была подготовлена исключительно для ее решения. Она будет работать над этим вопросом не только тысячу, но даже и миллион лет, если будет нужно.
Затем я включил еще пять таких машин, соединив их вместе, как предписывали инструкции.
Они должны были попытаться привить другим машинам кое-что из утраченного человеком. Это звучит комично. Но подождите смеяться. И представьте Землю такой, какой я видел ее с наземного уровня Нева-Сити. Перед тем как Рео Лантал щелкнул переключателем, отправляя меня в прошлое.
Сумерки — солнце уже село. Пустыня вокруг сияет таинственными, изменчивыми цветами. Огромные металлические корпуса машин, стеной окружающие город людей, разрушенные шпили и башни, огромные деревья, покрытые цветами… Серебристо-розовое свечение в райских садах наверху.
Весь гигантский город содрогается от деятельности совершенных и бессмертных машин, построенных три миллиона лет назад. Мертвый город. Люди, которые здесь жили, надеялись, строили, давно умерли, оставив все маленьким человечкам, способным лишь удивленно смотреть вокруг да поддерживать полузабытые традиции людского товарищества. Они бродили по пустынным городам, построенным их предками, зная о них меньше, чем знают машины.
И песни. Они лучше всего рассказывали о случившемся. Маленькие, потерявшие надежду, потрясенные люди среди непонятных, слепых машин, которые работают уже три миллиона лет — и неизвестно, когда остановятся. Машины были смертны — но не умирали и не останавливались.