Селма вытерла салфеткой губы, оставив на ней след от помады.
– Лучше подумай, не купить ли тебе лекарство, – буркнула она.
Буладина не обратила на нее никакого внимания.
– Почти сорок лет я преподавала литературу. Книги, которые я читала в двадцатилетнем возрасте, показались мне совсем другими, когда я прочла их в шестьдесят. А знаете почему? Потому что конец изменился. Закончишь читать книгу, а история все вертится у тебя в голове, раскручивается дальше. Начало изменить невозможно, но концовку – пожалуйста! Вот и здесь то же самое.
Никто не отозвался, все молчали. Буладина, кажется, даже расстроилась, что ее никто не понял.
– Кейт, – сказала она, – Эби совсем не занимается описью имущества, это правда?
Кейт потерла шею.
– Правда, – призналась она. – Не занимается.
– Эби не хочет уезжать отсюда. Мы все это знаем.
– Не думаю, что мы в силах остановить ее, – подал голос Джек. – Или вы не согласны?
– Нет, не согласна! – воскликнула Буладина. – Мы приезжаем сюда не один десяток лет, но хоть раз говорили Эби, как много для нас значит это место? Разве она знает, как мы все ее любим и ценим? Что мы для этого сделали? Просто отдыхали, бездельничали, словно ждали, когда же случится неизбежное и Эби в конце концов возьмет да и откажется нас обслуживать. И ничего больше! Клянусь, весь город съедется сюда, чтобы Эби поняла, как все ее любят. Весь город! И вечеринка у нас будет не прощальной. Она пройдет под лозунгом: «Эби, оставайся с нами!»
Встала Селма.
– Надень на козла фрак, он все равно останется козлом, – заявила она.
– А вот и нет, – возразила Буладина. – Если надеть на козла фрак, это будет совсем другой козел.
– Тебя сегодня что-то тянет на подвиги, – хмыкнула Селма и вышла.
– Еще как тянет. Это будет грандиозно. У нас прибавилась куча работы. Надо срочно составлять новый список.
Буладина принялась рыться в сумочке, что-то бормоча себе под нос.
Девин повернулась к матери.
– А разве на вечеринке будет козел? – смущенно поинтересовалась она.
Эби все утро провела в домике под номером два, который она всегда оставляла в резерве для юных мамочек, желающих немного отдохнуть от вечно орущих детей. Она прилегла на выцветший диван в гостиной и уснула, а когда проснулась, небо показалось ей низким и мрачным. Неужели она проспала до вечера? Эби посмотрела на ручные часы. Всего лишь час пополудни. Но она пропустила обед, и в животе у нее заурчало.
Эби медленно поднялась. В коленях захрустело, она потерла их и только потом выпрямилась, подошла к окну. Зонтики над столиками качались от ветра, который гнал по поляне опавшие листья. Они шустро летели наперегонки, будто торопясь спрятаться в безопасное место. Небо и впрямь налилось свинцом. Вспышка молнии осветила верхушки деревьев за озером. Сухие грозы – не редкость в этом районе. Без дождя, зато эффект потрясающий. Прошло несколько лет, пока Эби и ее близкие это поняли. Небо, бывало, потемнеет, поднимется ветер, и они носятся по лужайке, спасая от дождя вещи, убирая скатерти и еду. Не сразу до них дошло, что ничего страшного не случится. Если над «Потерянным озером» и шел когда-нибудь дождь, то реденький – будто старушка поливала цветочки из старой лейки. Он никогда не начинался внезапно, о его приближении можно было узнать заранее. Всегда спокойный, моросящий, почти бесшумный. Джордж, помнится, смеялся, мол, когда в грозу над «Потерянным озером» разразится ливень, тогда и придет время беспокоиться.