"Этот здесь, - подумал Лившиц и удивился, - а там кто же?"
Не успел он плотно прикрыть дверь, как звонок прогремел в третий раз. И уже долго, протяжно, требовательно.
"Что за ночь", - раздраженно подумал усталый еврей.
Вдруг появилась необъяснимая тревога. Она предательски екнула где-то внизу живота и прошептала: "Не открывай". Но тут яростный неугомонный звонок прогремел в четвертый раз, крича и требуя: "Открывай, иначе хуже будет!" И Лившиц, быстро семеня босыми ногами, завязывая на бегу халат, поспешил к двери.
Щелкнул замок, и привыкший ко всему мед-эксперт ухватился за косяк двери, чтобы не упасть. На пороге стоял человек в хорошем дорогом костюме с перевязанной головой и с искусственным как у био-робота лицом. В его руке чернел пистолет. Держал он его дулом вниз, скорее демонстрируя, чем угрожая. Рядом, придерживая окровавленную руку, стояла Роза Норман и капли крови с грязно-красного бинта капали на коврик при входе.
Белолицый сделал шаг и, не говоря ни слова, переступил порог. Вслед за ним вошла Роза.
- Проходите, - с опозданием, и скорее Розе, чем человеку с пистолетом, сказал старый врач. - Вы почему...
Непроизвольно он начал заикаться. Самообладание изменило ему. Он подумал о том, что самое время выпить успокоительное. Или водки.
- Яков Соломонович, не бойтесь, - сказала Роза. - Бояться нечего, мы пришли с миром. И пришли за помощью. Потому что можем довериться лишь вам. Вот...
Она выставила вперед забинтованную кровоточащую руку:
- ...пуля.
"Пора открывать частную практику. Подпольную". - Лившиц не мог жить без сарказма. Так он подбадривал себя, чтобы не сорваться в невроз. Такие потрясения в одну ночь - это слишком. Краем глаза он глянул на плотно закрытую дверь спальни и мысленно перекрестился. Но делать было нечего. Прогнать незваных гостей он просто был не в состоянии. К тому же поднять сейчас шум было невыгодно ему самому. Он поник, опустил голову, вздохнул и подчинился судьбе. К тому же в душе он был настоящим врачом, и клятва Гиппократа для него была не пустым звуком.
- Проходите, девочка моя, - Яков Соломонович указал рукой на кушетку в гостиной.
Девушка и ее белолицый спутник вошли. Роза села на кушетку, положив раненую руку перед собой на колени. Бинт был весь в крови, да и по лицу девушки читалось, как ей невыносимо больно. Лившиц аккуратно приподнял раненую руку, подставил под нее книжный столик и стал осматривать. Давящая повязка ослабла и плохо удерживала кровь.
- Сколько прошло времени? - деловито поинтересовался он.
- Это случилось утром.
- Так-так, - многозначительно сказал Яков Соломонович и скрылся в ванной комнате.