Но вместо этого столкнулся с великим и ужасным, явно подстерегавшим его за углом от мужского туалета. Тот вытирал мокрые руки бумажным полотенцем и, не глядя на Германа, негромко спросил:
- Что зашухарился?
- Уговариваю себя не явиться к вам с заявлением, - сердито отозвался Герман, но все же остановился перед Иваном Александровичем.
- Издай сразу манифест. Что за заявление, Гера?
- Уволюсь от вас к чертовой матери!
Великий и ужасный посмотрел на него с любопытством и хмуро одновременно. Так он обычно смотрел на тяжело больных пациентов.
- Эк тебя занесло-то! А что я натворил?
- А кто отцу выкатил список европейских клиник? И все это за моей спиной, - Герман заметно злился.
- И что в этом такого, позволь узнать?
- А по-вашему это нормально, чтобы меня пристраивали, как… - он проглотил ругательство и шумно выдохнул.
- Кто тебя пристраивал, дурак? – рявкнул великий и ужасный. – И куда? Ты головой думал прежде, чем надулся на весь белый свет?
- Не на весь. Только на вас. От вас, Иван Александрович, не ожидал.
- Ладно. Слушай. И учти, что я в жизни ни с кем не объяснялся. Даже с женой! В конце зимы ко мне явился твой отец. Попросил посодействовать. Я дал наводку на десяток клиник с мировым именем. И ввиду того, что эти имена действительно слишком известные, неужели ты, Герман Валентинович, всерьез считаешь, что руководство хоть одной из них заинтересовано в бестолковом сотруднике, а? Это здесь Валентин Липкович – в МИД свой на Бентли катается. А Чарли Ёнссону из Цюриха, который приехал смотреть, как ты удаляешь массивный рецидив глиальной опухоли правого полушария, совершенно насрать, кто такой Валентин Липкович. Он тобой, дурья башка, заинтересовался. Ему спец нужен был. Это Европа, мать твою-перемать! Ему плевать, чей ты сын, и сколько у тебя бабок!
- Да ну вас! – отмахнулся Герман и отошел от великого и ужасного.
К счастью, больше его никто не трогал. Операция прошла в штатном режиме, и, вернувшись к себе, Герман усталый, но довольный кинул себя на диван.
- Полчаса отдыха и домой, - бормотнул Герман и блаженно прикрыл глаза.
Отдыха не случилось. Не прошло и пятнадцати минут, как в кабинет маленькой яркой птичкой влетела Юлька, разве что не издавая характерного звука часто машущих крыльев. Зато почти с порога защебетала:
- Ну ты дал! Реально! Руслан сказал, что как по учебнику. Хоть на ютуб выкладывай.
Герман слабо поморщился, не открывая глаз, и негромко проворчал:
- Рожденный делать давать не может.
- Думаю, ты можешь если не все, то многое. Отметим?