— Мы похожи на идиотов, — проворчала Мари. — Может быть, Совершенные все-таки вынесли его из крепости? Здесь же совсем ничего не видно!
— Вы и не увидите его, Ваше Величество. Санграль способен видеть лишь ваш венценосный супруг.
— Который вашей милостью вечно попадает в дурацкие ситуации, — буркнула королева и тихонько ойкнула — потому что на восьмом месяце беременности бродить по крепостям в скалах среди ночи не стоит тоже!
Мишель бросил быстрый взгляд на Мари.
— Потерпи еще немного, — он тоже не видел ничего в сплошной снежной пелене. И к своему ужасу начинал испытывать странную беспомощность от того, что вынужден плясать под дудку Петрунеля. — Может, еще не совсем стемнело?
Они шли вдоль остатков крепостных стен, единственных оставшихся свидетелей далеких и страшных дней. И Его Величество отчаянно молился богу, чего давно уж не делал, чтобы они все же нашли этот камень и смогли, наконец, вернуться домой.
Камень… камень… Лампа!
И вдруг он увидел, как сквозь метель среди камней, из которых была сложена стена, поблескивает огонек. Крошечный, едва заметный, попавшись ему на глаза, он вдруг стал разгораться сильнее, будто светил для него одного. Он бросился к свету и увидел светильник. Форма его была ему знакома — точно такие делали из глины умельцы Фенеллы. Только этот светильник был каменным. Мишель взял его в руки и крикнул:
— Мари! Вот он! Санграль!
Королева стояла рядом и недоуменно взирала на фигуру из серого камня, отдаленно напоминавшую лампу. С одной стороны она покрыта была высеченными в камне знаками, похожими то ли на германские руны, то ли черт его знает на что. С другой стороны она была просто щербата. Просто кусок древнего… мусора.
— Ты уверен? Что-то он не выглядит, как… Грааль.
— Ты не видишь? — король улыбнулся, протягивая ей разгорающийся все сильнее Санграль. — Он светится.
— Его сияние вскружило вам голову, Мишель? — донесся до них голос Петрунеля. Тот стоял теперь уже в своем черном плаще и брошь, скреплявшая его, светилась, будто озаряемая Сангралем. — Отдайте его мне.
24 декабря 1186 года, королевство Трезмон, «Ржавая подкова»
Кухня была наполнена разными звуками, которые издавали кухарки, посуда, печь и животные, запертые в крохотном загоне в одном из кухонных углов. Они раздражали Катрин. Еще больше ее раздражали не самые приятные запахи, которые исходили из котлов и особенно из угла с животными.
Маркиза сидела на лавке, не отрываясь глядя на свои ноги в миске с горячей водой. Она попросту боялась поднять глаза. Потому что и справа, и слева, и даже прямо перед собой она постоянно видела пухлое лицо девицы, которую ночью приводил к себе Серж. Тепла она не чувствовала, ей было по-прежнему холодно. И ей уже никогда не согреться. Сквозь этот вечный холод сознание ее изводил неприятный, дребезжащий голос девчонки, не замолкающей ни на минуту.