Не подозревая, какой сюрприз его ожидает, Дмитро Каблак в это время, примостившись на краешке письменного стола, заигрывал с миловидной сотрудницей приемной комиссии, которая по его поручению сортировала дела. Волосы девушки были уложены коронкой, и в них виднелось несколько ромашек.
Каблак поправил одну из ромашек и спросил:
— Пани Надийка не знает еще танго «Осенний день»? Да не может быть! Большое упущение. Оно куда лучше «Гуцулки Ксени». Вот послушайте...
Болтая ногами в брюках гольф, он стал насвистывать мелодию, и Надийка, польщенная вниманием начальника, отложила дела в сторону. Каблак сейчас был совсем иным, чем при встрече со Ставничей,— предупредительным, любезным до приторности. Таких типов зовут в Галиции «бавидамек» — развлекатель дам.
Когда зазвонил телефон, Надийка лениво взяла полной рукой трубку, но, узнав по голосу ректора, с испугом передала ее Каблаку.
Тот сразу спрыгнул со стола, вытянулся и несколько раз повторил:
— Слушаю... Слушаю... Так... Так... Будет сделано...
Заметался по кабинету, выхватил из шкафа пачку папок с делами студентов и, не глядя на Надийку, быстро вышел.
В кабинет ректора университета Казакевича Каблак входил уже чеканным шагом, слегка наклонив голову вперед,— замкнутый, исполнительный служака, обученный заранее угадывать, а подчас и предупреждать вопросы куратора.
Поклонившись ректору — седому красивому человеку в очках с золотыми ободками,— Каблак положил перед ним папки и скользнул взглядом по сидящему в мягком кресле наискосок от Казакевича офицеру. Появление военного насторожило Каблака, но, различив на его черных
петлицах значки капитана военно-инженерных войск, он успокоился. Еще раз поклонился и вопросительно посмотрел на ректора.
Казакевич, уставший от потока посетителей, просмотрел дела и, отобрав одно из них, поднял голову.
— Скажите, Дмитро Орестович,— спросил он устало,— кто вам дал право самолично отменять прием абитуриентки Иванны Ставничей?
Каблак чуть вздрогнул, но, овладев собой, переспросил:
— Кого? Кого?
Ректор полистал тоненькую папку.
— Вот этой гражданки. Посмотрите фотографию! — и протянул Каблаку через стол снимок, приложенный к заявлению.
Каблак долго всматривался в фото, выгадывая время, вертел его в руках, а потом, пожимая плечами, заявил:
— Первый раз вижу! — Но тут же сообразил, что совершил непоправимую ошибку. Ведь первая же очная ставка с поповной уличит его во лжи, спутает все козыри! Надо было рубануть прямо: дочь униатского священника, социально чуждый элемент, не для таких, мол, паразиток советская власть университет открыла! И попробуй докажи тогда, что неправ. Наоборот, как бы сразу взлетели его шансы. Ведь они так любят сверхбдительных людей!