Рассчитывая снискать мое расположение, он был весьма откровенен, сыпал именами подчиненных ему гестаповцев; сообщая их бывшие адреса во Львове, рассказывал, откуда они родом, каковы их приметы и привычки, какую агентуру они оставили в городе.
— Сколько лет Эриху Энгелю и как он выглядел? — спросил я.
— Гауптштурмфюрер Эрих Энгель,— по-военному отрапортовал Крауз,— руководил рефератом «А», в моем четвертом отделе, то есть, собственно, в гестапо, и был первым моим заместителем. Он занимался коммунистами, социал-демократами, партизанами и вел борьбу с актами саботажа. Сейчас ему лет тридцать семь — тридцать восемь. Рост — метр шестьдесят восемь сантиметров. Плотен, мускулист. Волосы зачесывает назад, блондин, глаза карие, с зеленоватым оттенком, полное, круглое лицо. Особенных примет нет.
— Как и у вас?
— Яволь! Как и у меня.— И, осклабившись, добавил:— При такой внешности легче работать. Меньше бросаемся в глаза.
— Где сейчас Энгель?
— В июле 1944 года, перед вступлением советских войск во Львов, уехал в город Кассель. Его сменил штурмбанфюрер СС и уголовный советник Дергахе. Из Вены...
Я решил действовать в открытую.
— Скажите, Крауз,— прервал я,— дело Иванны Ставничей вел Энгель?
— И Энгель и Альфред Дитц,—услужливо ответил Крауз.— О, это было крупное дело — Ставничей! Я не мог им непосредственно заниматься, потому что мне была. поручена разработка деятельности подпольной «Народной гвардии Ивана Франко». Дело Ставничей восполняло наш провал в истории с гауптманом Паулем Зи-бертом — вашим разведчиком, которого мы упустили из Львова. Мы не смогли захватить его живым. Он погиб от руки украинских националистов на пути в Броды.
— Вы сами хорошо знаете подробности дела Ставничей?
— Яволь! — Крауз привстал и щелкнул каблуками.
Такое признание было для меня неожиданностью. Думалось, Крауз будет запираться, сваливать все на своих коллег, говорить, что ему неизвестна подлинная фамилия девушки, носившей сутану. А он проявлял полную готовность пролить свет на трагическую судьбу дочери отца Теодозия Ставничего!
Вернемся в прошлое.
Еще в то время, когда Питер Христиан Крауз вылавливал коммунистов в Гамбурге и тайно готовил шпионов для засылки их в Польшу, отец Теодозий сидел на приходстве в селе Тулиголовы, у реки Сан. Его приходство было расположено рядом с причудливой деревянной церквушкой, окруженной смереками — пихтами.
Была у вдовца Ставничего единственная и любимая дочь Иванна. Смуглая, с умными глубокими глазами и нравом открытым, простым и честным, она походила на цыганку. Иванна с отличием окончила гимназию в Пе-ремышле, несколько лет безуспешно пыталась пробиться в Львовский университет имени короля Яна Казимира. Ей вежливо отвечали, что все места уже заполнены. Но Иванна прекрасно понимала, в чем подлинная причина отказа. Правительство довоенной Польши вовсе не было заинтересовано давать высшее образование украинцам, которых магнаты презрительно называли «хлопами». Украинцы побогаче уезжали учиться — кто в Чехословакию, кто в Австрию, а иные даже во Францию.