Ул взвалил на спину мешок с книгами и побрёл, сгибаясь, чтобы ровнее распределить груз. Тяжело и душно стало от слов Сэна, а вовсе не из-за книг. Праздник устраивают напоследок. Был разговор о человеке из столицы, и вот Монз раздаёт книги.
— Кажется, он хочет оставить вам дом, — едва слышно выговорил Сэн. — Надо спросить прямо, пока не поздно. Прости, я оторвался от дел, я и времени не чуял. Мысли бежали мимо, и все не в стихах. Поговорил со старшими у Элы, и рифмы из меня выдавило, как… как гной из раны. Мне больно, но я протрезвел.
Дальше шли молча. В голове Ула звенело и гудело недоумение. Он порадовался за маму, а выходит, ничего и нет хорошего в праздниках?
— Куда идём? — дёрнул за рубаху Сэн. — Я видел список, есть адреса в нижнем городе, туда бы сперва дотащить, станет хоть малость легче.
— А? Нет, надо срочно подписать бумагу, и сразу станет вовсе легко, — Ул загадочно улыбнулся и прибавил шаг.
Сэн едва поспевал следом, но из гордости не просил о передышке. Он старший, его мешки легче, хоть их и два… Честь равно неудобна и при общении с врагами, и при сопровождении хитроватых друзей.
Когда Ул прислонил мешок к ограде и разогнулся, на Сэна было больно глянуть. Парня пошатывало, его рубаха вымокла по всей спине. Сэн не разгибался и не отлипал от стены, пока Ул льстивой скороговоркой и горстью монеток убеждал трактирного служку присмотреть за мешками и заодно стращал: в них имущество, предназначенное городу, такое уворовать — шею под топор уложить!
Прихваченный за локоть Сэн побрел, куда направили, с полнейшим безразличием. Навис над столом и подписал бумагу, не понимая совершенно ничего. Вернулся к мешкам и сник у стены, лишь теперь понемногу приходя в себя и недоумевая: что он делает возле конюшен? Место людное, почётное, тут богатые жители Тосэна держат породистых скакунов, здесь же проводят конные парады, а юные нобы берут уроки верховой езды. Но книг тут не хранят!
Ул тем временем донимал главного конюха лестью и прямым подкупом, заранее выпросив у Монза несколько серебряных монет… Он желал под бумагу получить не абы какого коня, а лучшего! Он заболтал до полусмерти конюха, и тот в отчаянии отмахнулся, указал в дальний угол конюшни и сбежал. Мелкий служка почти сразу вывел из темного крайнего закута коня, отдал Улу повод и безразлично указал на седло, давно не обихоженное, ведь стража такие не любит — без серебряной вышивки, потертое. Повозившись, Ул отказался от попыток оседлать коня и повел его прямо так, взвалив седло на плечо. Он жаждал увидеть, как расцветет улыбкой лицо друга Сэна.