– Я уже почти верю, что это дочь Горма! – воскликнул Олав, оглядев ее и встретив горделивый взгляд голубых глаз.
– До сих пор не было случая, чтобы меня называли дочерью кого-то другого, – насмешливо, звучным голосом ответила Игнер, с вызовом глядя на будущего родича.
– Но как тебе это удалось? – Олав перевел взгляд на племянника, и недоверие в его голосе боролось с ликованием. – Как же ты сумел ее увезти, вас ведь было только трое? Кто тебе помогал?
– Я был один, – с небрежным самодовольством подчеркнул Рагнвальд. – Мои люди, Халле и Альрик, увы, погибли в первые же дни, когда сам я был ранен и попал в плен. Я мог бы погибнуть – Харальд, сын Горма, собирался меня зарубить, но вот эта прекрасная дева не дала ему этого сделать. А потом она по доброй воле последовала за мной, чтобы стать моей женой. Ведь так было угодно богам! – с едва заметной насмешкой добавил он, передразнивая привычку дяди чуть что ссылаться на волю богов.
– О боги! – Олав схватился за голову. – Я знал, что они не могут совсем оставить меня! О могучий Ингве Фрейр, мой предок и покровитель! Клянусь принести тебе в жертву трех коней в благодарность за такую великую удачу! Ведь это означает…
– Да. – Рагнвальд с усмешкой полуприкрыл глаза, подтверждая невысказанные соображения дяди. – Это означает, что даже если мы не отобьем Южную Ютландию силой оружия, мы мирно получим ее в приданое за этой прекрасной девой! Ведь Горм не захочет, чтобы его дочь считалась наложницей его злейших врагов!
Ингер переменилась в лице. До сих пор она старалась не думать о том, что отдала себя, свою жизнь и, что еще важнее, честь во власть тех самых людей, которые уже не первое поколение были соперниками и кровными врагами ее собственного рода.
– Не тревожься, любовь моя! – успокоил ее Рагнвальд. – Я ни за что не совершил бы такого опрометчивого поступка, не вырвал бы тебя из родительского дома, если бы не убедился за все то время, как сильно твои родители и братья любят тебя, гордятся тобой и исполняют все твои желания. Это было бы слишком плохой благодарностью за то, что ты спасла мне жизнь. Если бы у меня были хоть малейшие сомнения в том, что твое бегство свяжет им руки и заставит считаться с нами, я не отнял бы у тебя возможности подыскать другого жениха. Но лучше меня ты не найдешь – уже то, что ты меня полюбила, доказывает, как богато я одарен удачей.
– Вот этого у подлеца не отнять! – с удовольствием рассмеялся Олав, а за ним и остальные.
Вечером Атли устроил пир в честь возвращения Рагнвальда с невестой, позвал всех «варингов», кто сейчас находился в Бьёрко и не ушел в летний поход. Конунг свеев повелел, чтобы часть его дружины каждое лето оставалась дома, дабы не покидать без защиты собственный вик. Удивительные это были люди. Вик Бьёрко служил крайней северной точкой знаменитого Восточного пути, который, начинаясь здесь, уходил на юго-восток через земли множества племен и народов, а дальний его конец терялся где-то в песчаных и жарких землях Серкланда. Многие варинги Бьёрна Шведского были одеты в кафтаны, распашные, сшитые из цветной шерсти и даже шелка, с серебряными пуговицами от ворота до пояса, с нашитыми поперек груди узкими полосками шелка или тесьмы из шелковой и серебряной нити – эту одежду сначала привозили с Востока как добычу, а потом в Бьёрко научились шить такую же. Сейчас, летом, в вике было немало торговых гостей из разных земель – западных вендов и куршей, фризов и франков, эстов и восточных вендов, то есть из Гардов. Постоянно бывая в военных и торговых походах, эти люди уже мало отличались друг от друга по внешности, да и объяснялись между собой на языке, в котором смешались северные и вендские слова.