– И под боком у меня каждое лето шумят дачники. Нет, благодарю покорно, Степан Тимофеевич!
Они продолжали пикироваться в том же духе, развивая и дополняя свои доводы. Разговор пошел по кругу; присутствующие начали скучать. Неожиданно Петр Александрович повернулся к Митрохину:
– Я согласен продиктовать вам несколько страниц о моем друге Александре Пушкине, чтобы вы могли написать свою статью, – сказал князь. – Писем сейчас при мне нет, и я просто расскажу, что вспомнится.
Иван Николаевич рассыпался в благодарностях. Мысленно Амалия отдала должное деликатности князя, который захотел таким образом помочь нуждающемуся человеку. Но тут все отвлеклись на Алексея, который ухитрился опрокинуть сахарницу, а вскоре обед подошел к концу. Петр Александрович и Митрохин перешли в гостиную, Степан Тимофеевич поблагодарил Киреевых за приглашение и, взглянув на часы, объявил, что ему пора возвращаться к себе. Владимир взял ружье и, пояснив, что вороны своим карканьем действуют ему на нервы, отправился сокращать их численность; младший брат увязался за ним. Амалия, чтобы обдумать мысль, которая недавно пришла ей в голову и тревожила ее, решила прогуляться, далеко не отходя от дома. Она оделась и вышла наружу. Снега как не бывало; земля чавкала под ногами. Откуда-то появился серый кот, который уставился на баронессу Корф своими желто-зелеными глазами. Амалия сделала попытку подманить его, но кот остался стоять в отдалении, всем своим видом показывая, что не намерен доверять первой встречной.
«Какой смешной! – подумала баронесса Корф. – Наверное, это и есть один из хозяйских котов, которых я до сих пор не встречала». В лесу, до которого оставалось примерно полсотни шагов, звучали хлопки выстрелов, и после каждого из них стая ворон, снявшись с деревьев, кружила в небе и надрывно кричала.
«Почему Полина Сергеевна непременно хотела, чтобы я провела на Сиверской несколько дней?» – подумала Амалия. Вчера она не обратила внимания на слова Георгия Алексеевича: «… она просила мою жену задержать у себя баронессу хотя бы на два-три дня», но сегодня они вспомнились, и отчего-то молодая женщина встревожилась.
Зачем Полина Сергеевна желала удалить ее из Петербурга?
«Потому что ей для чего-то понадобилось мое отсутствие… Но для чего?»
Амалия терялась в догадках, и чем настойчивее она пыталась убедить себя, что опасности нет никакой и что ей нечего бояться свекрови, тем неуютнее ей становилось. Полина Сергеевна явно что-то замышляла – замышляла против нее; у Амалии не было в этом никаких сомнений.
«И пока я остаюсь здесь, я играю ей на руку…»