– Не знаю, – протянул учитель. – Разве она не понимала, что ее первую станут подозревать?
Но Амалия не успела ответить, потому что извозчик уже доставил их к дому Киреевых, который теперь уже не казался ей ни кукольным, ни игрушечным, а представлялся довольно-таки неуютным местом, в котором разыгралась тяжелая человеческая драма. Баронесса Корф расплатилась, отмахнувшись от возражений учителя, который хотел внести свою лепту, и зашагала к входной двери. Мысленно Амалия прикидывала, каким предлогом ей лучше обосновать свое возвращение.
«Сошлюсь на следователя Бутурлина – мол, он встревожил меня, и я хочу знать правду из первых рук… Интересно, что князь на самом деле думает о случившемся? С Бутурлиным он разговаривать отказался, но, может быть, со мной…»
Амалия позвонила, знакомая горничная открыла дверь, но даже не стала удивляться тому, что недавняя гостья заявилась без предупреждения, да еще в компании учителя.
– Ах, госпожа баронесса, как хорошо, что вы приехали! Они там вот-вот подерутся…
– Кто? – вырвалось у озадаченного Митрохина.
Из гостиной доносились звенящие от гнева мужские голоса, и один Амалия узнала сразу – то был хозяин дома. Второй она распознала с трудом, так сильно изменился под влиянием эмоций приятный тенор Степана Тимофеевича Метелицына, который не так давно пытался купить у Киреева землю под дачную застройку.
– Я прошу вас, милостивый государь, немедленно покинуть мой дом! – кричал Георгий Алексеевич.
Но, судя по всему, от «милостивого государя» было не так-то просто избавиться.
– С удовольствием! – съязвил Метелицын. – И я сейчас же отправлюсь к следователю и скажу ему, что ваша супруга опасалась за свою жизнь!
– Это все ваши измышления! У вас нет доказательств!
– Вы знали, что скоро овдовеете, Георгий Алексеевич!
– Ничего я не знал! Убирайтесь к черту! Вы выдумываете всякий вздор, чтобы вынудить меня продать землю по дешевке… Проваливайте, или я выкину вас в окно!
Войдя в гостиную, Амалия и Иван Николаевич увидели пятящегося к дверям Метелицына, красного от гнева Георгия Алексеевича, который вскочил на ноги, и его сыновей. Алексей застыл возле печки, Владимир стоял между отцом и Степаном Тимофеевичем, но, как машинально отметила баронесса Корф, немного ближе к купцу, и это обстоятельство почему-то показалось ей странным.
– Осторожно, сударь, – сказал Иван Николаевич, так как Метелицын едва не наступил на подол платья его спутницы.
Тот обратил к вновь прибывшим бешеное лицо, оскалился, пробормотал не то приветствие, не то прощание и скрылся за дверью.