Кейт принялась барабанить пальцами по скамейке. Хотя она предупредила Маркуса, что припозднится, в ее груди что-то нехорошо покалывало. Пятнадцать минут спустя, когда Колтон затих окончательно, Кейт сдалась и набрала номер водителя.
Он не ответил.
Кейт ощутила вспышку страха, резкую и острую.
Было почти пять часов.
Дневной свет потускнел. Кейт встала и принялась расхаживать из стороны в сторону. Она решила позвонить отцу, но не сумела заставить себя взять телефон в руку. Она – не ребенок! Помимо прочего, Фредди до сих пор торчал в музыкальном классе, а без машины у нее не было способа забрать его с собой. Миссия провалена. Кейт закинула рюкзак на плечо и зашагала к воротам.
Неужели ей придется воспользоваться подземкой? Ладно.
Но когда она добралась до станции, вход оказался закрытым.
Пульс Кейт участился. Она вцепилась в металлические прутья.
Это как-то неправильно. Подземке полагалось работать до заката солнца, но двери почему-то перекрыли решеткой и вдобавок заперли на висячий замок.
В больном ухе раздался звон: так случалось всегда, когда сердце билось слишком быстро. Кейт на мгновение зажмурилась и задумалась. Интуиция настойчиво велела ей бежать.
Нет. Кейт снова закрыла глаза, сделала вдох. Думай, Кейт Харкер! Она отпустила прутья и двинулась обратно к школе, по пути доставая из кармана телефон, чтобы вызвать такси.
Диспетчер не хотел отправлять машину по нужному адресу, и Кейт не могла его винить, но был уже шестой час, солнце неотвратимо клонилось к горизонту. Кейт не имела ни малейшего желания застрять в Колтоне на ночь – да еще в компании монстра.
– Я – Кейт Харкер! – рявкнула она. – Плачу любую цену!
Диспетчер отключился, и Кейт достала из рюкзака железные прутики. Скрежет металла о металл прорезал тишину. Кейт сунула один из прутиков в носок, а второй взяла поближе к заточенному наконечнику, как нож.
Она поднялась на крыльцо и толкнула дверь.
Заперто!
Кейт врезала по тяжелой створке. Не помогло. Кейт подергала дверную ручку, просто так, чтобы в этом убедиться, а затем сквозь стекло увидела тело.
Человек лежал на полу, скорчившись. Голова его оказалась вывернута под неестественным углом, и лицо таращилось в потолок.
Это был мистер Броуди, преподаватель истории – со сломанной шеей и глазами, которые выгорели дочерна.
Наконец-то Август доиграл свою песню.
А потом сыграл ее снова.
И еще раз.
Эта странная мелодия пришла к нему в тот самый первый день в переулке и уже никогда не покидала его. Она звучала у Августа в голове за фоном выстрелов и всегда ждала, что ее выпустят наружу. Сейчас она струилась сквозь него, перетекая в смычок и струны. Она трепетала, отдавалась в мышцах и костях, сплеталась с сердцем и жилами и заставляла Августа чувствовать себя человеком, чувствовать себя цельным, наполненным жизнью.