Эта свирепая песня (Шваб) - страница 107

Фредди отпустил его. Монстр упал на асфальт, распластавшись между ними – зубы да кости, – и вокруг них сгустилась тишина.

Кейт и Фредди застыли, тяжело дыша.

Фредди неуверенно покосился на трупы, после чего перевел взгляд на скрипку – та валялась чуть поодаль – в траве.

«Беги», – приказал Кейт внутренний голос.

Но Кейт не послушалась.

Фредди посмотрел ей в глаза и качнулся.

– Что за?… – начала Кейт, но Фредди согнулся, и его вырвало.

Он исторгал из себя блестящую черную субстанцию, похожую на нефть. Фредди попытался выпрямиться, но споткнулся, упал на четвереньки, и чернильная жидкость выплеснулась на светлый асфальт.

«Сваливай!» – приказал тот же голос, но Кейт опустилась на колени рядом с Фредди.

– Что случилось?

Фредди открыл рот, пытаясь ответить, но подавился, и новая порция тьмы хлынула наружу. Когда он поднял голову, его глаза были не серыми, а черными. Вены выступили на его руках и переплелись под кожей, как тугие канаты, которые быстро поползли к его горлу.

Как там сказал Слоан?

«Мы избегаем их, поскольку не можем ими питаться! А они не могут лакомиться нами».

Тогда почему? Почему он ее спас? Кейт хотела спросить его, но взгляд Фредди сделался бессмысленным. Его трясло. Он потянулся за скрипкой, но та лежала слишком далеко, и Фредди рухнул наземь. Он не шевелился. Может, умер? Хочет ли она, чтобы он умер? Какая-то часть ее сознания радостно вскричала: «Вот так и убивают сунаи!»

Но нет – Фредди был еще жив. Его грудь судорожно вздымалась и опускалась.

Мобильник Кейт зазвонил. Он лежал на асфальте с того момента, как его выбили из рук хозяйки. Кейт подобрала телефон.

– Да?! – выдохнула она.

Но это был не ее отец. И не Маркус. Звонили из компании по вызову такси.

Автомобиль ждал ее перед школой. Счетчик тикал.

Кейт оглядела поле боя. Два трупа малхаи, потухшая горелка, сунаи, валяющийся в обмороке у ее ног. Она – тоже в крови – в своей и чужой.

Кейт сглотнула.

– Ждите, – велела она таксисту. – Я сейчас.

Когда Август очнулся, он с трудом сдержал стон. Боль всегда была чем-то мимолетным, скользившим по поверхности его чувств. Но от этого нового ощущения и мышцы, и кости завязывало узлом. Когда он в прошлый раз сорвался во тьму, боль жгла его изнутри, как лихорадка, но даже тогда Август не испытывал таких мучений.

Сейчас он чувствовал себя выдолбленным изнутри. Он с трудом дышал.

Впервые в жизни Августу захотелось уползти во тьму своих снов.

Однако он вытащил разум на поверхность, попытался сосредоточиться и разлепил веки.

Он сидел в каком-то помещении на бетонном полу, прислонившись к стене. За спиной переплетались металлические прутья и деревянные планки. Мир вокруг него расплывался. Наконец его зрение сфокусировалось – но, увы! – ненадолго.