.
Кто тебя забрал? спрашиваю я. И тут я замечаю, что перешла на пение и что использую язык, который известен только нам одним.
Магония, отвечает сокол. Воры! Домой, поет он более спокойным голосом. Домой.
Песня Кару подчиняет себе ритм моего сердца. Удар – крик – удар – снова крик. Он как метроном.
Птицы-рабы. Птицы-песни. Девочка-песня.
Он вертит головой из стороны в сторону, постоянно поглядывая на меня.
Вскоре он замолкает, устремляет взгляд в небо, а затем широко раскрывает крылья и снова их складывает.
Дует легкий ветерок, и я понимаю, что у меня по щекам текут слезы. Кару тоскует по дому, по [({ })].
Может быть, теперь он наконец все это обретет.
Здесь тихо: кораблей рядом нет, Милекта тоже. А все, что у меня есть, – это карты, которые я выкрала из каюты Заль, и большая сумасшедшая птица, которая лишит меня жизни, если ей вздумается поднять тревогу. Я размышляю о планах Заль – о тех планах, в которые она меня посвятила. Она клялась, что от меня потребуется лишь похитить растения.
Можно ли ей доверять? Всего несколько часов назад она нарушила обещание прямо у меня на глазах.
Как я могу ей верить?
Когти Кару и моя рука будто слились в единое целое. Я работаю веслами, а Кару раскрывает крылья, и вместе мы скрываемся в ночи.
Кару поет резкий, нестройный пассаж. Одна за другой впереди загораются звезды, освещая нам путь. Осторожно, робко я начинаю ему подпевать, и перед нами возникает серебристая тропа. Шлюпку окутывает дымка, вихрь из мягкого песка. Он скрывает нас от лунного света, и дальше мы движемся в темноте.
Я смотрю вниз, на землю, и забываю обо всем. Что подумал бы Джейсон, увидь он меня сейчас? Я представляю, как он наблюдает за моей лодкой, медленно передвигающейся по темному небу среди множества других кораблей. Он пришел бы в полный восторг. Часть моей души тянется к земле, а другая часть тоскует по Даю, которого давно поглотила ночь. Чем дальше мы уплываем друг от друга, тем тяжелее я переживаю разлуку. Партнер.
Без Милекта в груди у меня пустота, но песня Кару тоже нашла в ней свое место. Я чувствую, как что-то скребется у меня в сердце, но это не живое создание, а желание. Желание петь с Кару, потребность соединить с ним свой голос. У него такой сильный голос…
Хватит.
Он должен иметь право выбора.
– Лети, – говорю я ему, пока соблазн не стал слишком велик. – Ты свободен. Ну же, лети!
Кару отталкивается от моей руки и взлетает.
Лети, пою я. Ты сам себе хозяин.
Кару смотрит на меня сверху своими безумными глазами, сверкая красным оперением с каждым взмахом крыльев. Его здесь ничего не держит. Он ненадолго зависает над лодкой, после чего, бесшумно работая крыльями, взмывает к звездам и превращается в черно-красное пятно.