Тревога грозит выплеснуться через край. Соберись, Джейсон.
Я выношу воздушные шарики – их несколько сотен. Создается впечатление, что мы вдруг оказались на детском утреннике и нам всем по пять лет. Только некоторые гости на этом утреннике мертвы.
Каждый берет по шарику и прикрепляет к нему записку. Еве эта затея не понравилась, потому что она против загрязнения окружающей среды. Пришлось искать шарики из биоразлагаемого материала. На короткое мгновение я чувствую, что все делаю правильно.
Дождь заметно усиливается. Часть шариков лопается, как только их отпускают, но остальные поднимаются в небо. Вот что меня всегда раздражало в воздушных шариках: у тебя в руках они большие, но стоит их отпустить, как они моментально становятся микроскопическими.
Мой шар гораздо крупнее всех остальных, потому что ему предстоит поднять в воздух толстое письмо в водонепроницаемом чехле. На самом деле это метеорологический зонд повышенной прочности, который я покрасил зеленым спреем, чтобы провести Еву. Я хотел, чтобы он как можно ближе подошел к космосу.
И тут…
Гром.
Молния.
Люди направляются к машинам, двигаясь настолько быстро, насколько позволяют приличия.
А мне-то куда идти? Аза лежит в маленьком ящике в земле.
Могила слишком маленькая, чтобы я смог туда залезть, поджать колени к груди и ждать, пока меня не засыплют землей. Но как после такого можно жить дальше?
Деревья гнутся от ветра, где-то поблизости на землю падает сломавшаяся ветка, а мамы, уже не церемонясь, пытаются увести меня с собой.
Я задираю голову и отпускаю веревку своего шара. В этот момент я замечаю проблеск чего-то…
…краешек развевающегося на ветру белого паруса и яркую вспышку света, мелькнувшую из-за туч. Я что-то вижу, я вижу тросы, угловатый нос.
Из туч к земле летит какой-то предмет, и тут я слышу голос Азы. Клянусь, я слышу ее голос.
Аза выкрикивает мое имя.
– А за Рэй, – доносится до меня чей-то ОЧЕНЬ громкий голос. – Аза Рэй, просыпайся.
Я прячу голову под одеяло. Ну уж нет. Не буду я просыпаться; сейчас от силы пять утра, пускай потерпят со своими уколами. После вчерашнего происшествия, которое я помню урывками, голова болит и кружится. Да, вчера мне было паршиво, но такое уже случалось, и раз я все еще тут, значит, не так уж все и плохо.
Я спала как убитая (черный юмор никто не запрещал). Какое бы лекарство они мне ни вкололи, похоже, оно действует. Если бы меня попросили оценить степень боли по специальной шкале, я сказала бы «ноль». Такой ответ я не давала еще ни разу в жизни, ведь я хронический пациент.