— Неплохо только на первый взгляд, — заметил Айзек. — Но если разобраться, что это влечет за собой… Любую выходку этих “ОО” протекторий встречает удвоенными мерами безопасности, санкциями, карательными процессами. Законопослушный народ ненавидит это самопровозглашенное “сопротивление”, а значит никогда не пойдет и за нами.
Ойтуш и Сати переглянулись: последние несколько месяцев Айзек бредил войной, наращивая вооружение с маниакальным упорством. “Законопослушному народу” в его планах также было отведено не последнее место. Жители Метрополя должны были очнуться от многолетнего сна и примкнуть к повстанцам в борьбе с протекторием.
— Айзек, — осторожно начала Сати, вспомнив слова Даны Хатт о том, что сопротивлению никогда не одержать победу. Но в этот момент случилось нечто из ряда вон выходящее: джип заглох прямо посреди туннеля. Отключились и фонарики, которые Ойтуш и Сати держали в руках. На какой-то момент все трое погрузились в непроглядный мрак подземки. Ойтуш вслепую метнулся к пулемету, но уже в следующую секунду освещение вновь появилось, а двигатель заработал как ни в чем не бывало.
— Что это только что было? — спросил Ойтуш, глядя на недоумевающего Айзека.
— Понятия не имею, — Айзек ответил не сразу: сверялся с картинкой, которую посылали в его мозг разведывательные дроны. — Какой-то локальный сбой.
— Сбой чего? — переспросила Сати.
— Всей техники. Электроники. В радиусе двух метров вокруг нас.
— А как же ты? — Сати посмотрела на его кибернетические части.
— Я не выйду из строя ни при какой аномалии, — серьезно сказал Айзек. — Я полностью автономен. Мои имплантаты будут функционировать, пока бьется мое сердце.
Спустя какое-то время он добавил:
— Мы привели в подземку многих одаренных. Мир меняется, и многие из них сами захотели примкнуть к нам в эти неспокойные времена. Но сила одаренных — это нечто за гранью понимания, нечто, не поддающееся управлению до конца.
— Ты хочешь сказать, что это сделал кто-то из одаренных? — спросила Сати. — Кто-то вырубил мотор и наши фонари?
Но Айзек лишь развел руками. Ойтуш тоже молчал. Он не хотел говорить о том, что за долю секунды до того, как свет снова появился, он увидел в тоннеле нечто странное. Даже не увидел, поскольку темнота была непроглядная, а ощутил, воспринял неким шестым чувством: они были здесь не одни.
Ойтуш не хотел беспокоить Сати и Айзека, делясь своими ни на чем не основанными предположениями, просто до конца поездки не отводил взгляда от тоннеля и держался поближе к пулемету.
***
— Спрячьте лица, — велел Айзек, когда они прибыли на станцию. Ойтуш и Сати надели капюшоны: в Метрополе нельзя было появляться с лицами Ойтуша и Сати, в подземке — Джесси и Лики. Семья Скаллагрин могла еще хорошо послужить им, да и к тому же зачем нервировать обывателей очередными незнакомыми физиономиями?