– А, не знаю, – сказал Фардиг, такой же грязный и замученный, как и все остальные.
Жрец Сияющего Орла брался за самые тяжелые раны, не боялся пачкать руки, и спас не одного умирающего.
– Иди, парень, глянь, – старший лекарь махнул рукой с ножом, и Эрвин двинулся к выходу.
Пыль над полем боя исчезла, сгинули колдовские вспышки, и главное юноша понял сразу: армия Тегары удирала, бросая оружие, но у тех, кто сражался за Фавилу, не было сил на то, чтобы преследовать врага. Наемников под стягом с лисой стало в два раза меньше, варвары полегли почти все, от гвардии остались жалкие ошметки.
Там, где еще утром торчала молодая трава, лежали трупы, и порой так густо, что под ними не было видно земли.
– Карр! – сказали рядом с Эрвином.
Повернув голову, увидел, что на голове одного из раненых, которого не затащили в шатер, сидит огромный черный ворон.
– Кыш… – юноша поднял руку, чтобы прогнать птицу, и тут сообразил, что раненый не дышит, что, дожидаясь своей очереди, он просто-напросто помер.
– Карр! – повторил ворон, и его клюв с хрустом вошел в глаз воина.
Эрвин покачнулся, сглотнул, перед глазами все поплыло, и его вырвало.
Шатры были забиты ранеными, и еще больше их находилось снаружи, и большинство лежало на голой земле. Кто-то стонал, некоторые орали, иные молились или выкрикивали проклятия, другие лежали неподвижно, то ли без сознания, то ли спали, то ли при смерти.
Между ними ходили лекари, изможденные, шатающиеся, выбирали тех, кого еще можно спасти, и несли внутрь. Землю покрывали куски обагренных тряпок, кровавые пятна, ошметки внутренностей, лужи блевотины и мочи, жужжали мухи, садились на живых и на мертвых, воняло настойкой мандрагоры.
Нет, совсем по-другому изображались битвы в тех книгах, что он читал в монастырской библиотеке.
– Помилуй Вечный, – сказал Эрвин, вытерев рот, и вернулся в «свой» шатер.
Там новость о том, что их армия одержала победу, вызвала сдержанное облегчение.
– А, хотя бы нам самим не придется вступать в бой, – сказал Фардиг.
– И работы рано или поздно станет меньше, – добавил старший лекарь. – Парень, тащи этого на свободное место, а сюда давайте следующего, вон того, с дырой в голове, иначе умрет…
Эрвин работал, и его ряса была ничуть не чище, чем у лекарей, он почти не отличался от них. Разве что не творил заклинаний, и не бормотал молитв Сияющему Орлу… даже Вечному не молился.
Не поворачивался язык.
Солнце опустилось к самому горизонту, когда выяснилось, что все, кого можно, они спасли, кому суждено – распростились с жизнью, и новых раненых не принесут.