В этот момент стало легче, и назойливый голос умолк.
Девушка глубоко вздохнула, понимая, что тело вновь повинуется ей, а ярость если и осталась в сердце, то лишь ее собственная.
– Ты в себе? – подозрительно спросил Халльвард.
Он все так же стоял, держа наготове обнаженный меч, а Эрвин сидел неподалеку, поглаживал подбородок, и вид у него был, как у собаки, потерявшей любимого хозяина.
– Ну, я же не бросаюсь на тебя, и не пытаюсь задушить нашего юного друга? – она пыталась язвить, но получалось вымученно, и даже голос Нейли не контролировала, как всегда.
– Вставай, божья падаль, – наемник перевел взгляд на бывшего поклонника Вечного. – Еще раз попробуешь себя убить, я тебе врежу по-настоящему, узнаешь, что такое шум в башке.
Эрвин растерянно заморгал.
– Я не прочь тебя прирезать, больно уж умничаешь, – продолжил Халльвард, – и девку тоже, но только когда сам захочу, а не по приказу замшелого и вонючего колдуна-пердуна.
Нейли с удивлением подумала, что эта речь вполне годится в пьесу, да и вообще вся их история напоминает если не фарс, то драму… Найти бы того, кто ее написал, и поставил, и отрезать для начала руки, потом уши, затем вырвать глаза…
– Но он наш общий враг, и мы должны держаться вместе, – сказал Халльвард. – Ясно?
– Да, – Нейли кивнула. – А ты, Эрвин, даже не думай о самоубийстве.
– Но это же очевидный выход! – воскликнул он.
– Это вообще не выход, – рыкнул наемник. – Вставай, я сказал!
Бывший поклонник Вечного поднялся неохотно, бросил сожалеющий взгляд на клинок Халльварда.
– Рискнешь? – спросил тот, и заулыбался, точно огромный и опасный зверь. – Сожри тя Хаос, забудь об этом.
И они пошли дальше, прямо по надписи, сделанной черными рунами, топча их грязными сапогами, мимо полуколонн, между которыми темнели ниши, а в них поблескивали статуэтки из нефрита, небесно-голубого, темно-зеленого и светло-желтого, почти белого…
– А если чего тут порушить? – предложил Халльвард. – Вечный ослабеет?
– Да, наверное, – Эрвин потер лоб. – Но этих накопителей духа не одна сотня, и многие могут быть спрятаны, другие защищены ловушками, обычными и магическими, и все мы никогда не найдем.
– Он-то может и ослабнет, – вмешалась Нейли, – а вот мы ослабнем точно, если есть не будем.
Голод напоминал о себе все назойливее, и сейчас она согласилась бы даже на лягушку, не то что на крысу, а уж Эрвину, который вообще почти не ел после того, как попал в подземелье, приходилось наверняка хуже всех.
– Поймаем кого-нибудь, – сказал Халльвард.
Чуть дальше обнаружили два распложенных напротив друг друга коридора, один был узким и кривым, но зато вел вверх, второй шел под уклон, но зато мог похвастаться шириной и прямыми стенками. Заглянув в первый, Нейли ощутила резкий запах, напомнивший о разлагающемся трупе, и голова у нее закружилась так, что перед глазами стало темно.