Ведь кто-то же, если не Вечный, должен слышать людские молитвы?
Наваждение соскользнуло с Эрвина точно утренний туман с горной вершины, и он понял, что совершенно спокоен. Увидел, как Халльвард с перекошенным лицом изо всех сил рубит стену, и клинок с лязгом отскакивает от каменных блоков, оставляет на них щербины, летит каменная пыль.
– Я не поддамся… нет… – бормотала Нейли, сидевшая на полу, и обхватившая руками колени так, что не было видно лица, только водопад черных волос. – Блажен тот будет, кто в ненастный час ограду в сердце непременно распахнет, и радость впустит, и огонь зажжет, друзьям пошлет он весть о пире полуночном… О слава жизни, Орла в Сияньи благостный полет, и мира процветанье, и победы…
Это мало напоминало молитву, но было ей, даже если сама девушка так не думала.
Каждый из них так, как мог, сражался с Вечным, запустившим руки в глубины чужих душ.
– Драная божья хрень, жопа мира, топор мне в задницу! – рявкнул Халльвард, опуская меч.
Это обращение к Небесам не напоминало совсем, но его заменяло.
Наемник обернулся, и стало ясно, что лицо его блестит от пота, а глаза блуждают, как у пьяного.
– Э… ты как? – спросил Эрвин, чувствуя, как тает ледяная корка на сердце: хладнокровный убийца и развратная женщина, но они его спутники, товарищи по несчастью, и он должен помочь им.
Таков долг того, кто избрал путь служения… не ложному богу, а добру вообще.
– Как с похмелья, – признался Халльвард. – Тошнит, блевать тянет, и вообще погано.
– Так тебе и надо, – проговорила Нейли, не вставая, и голос ее прозвучал хрипло и низко, почти как мужской. – Еще бы толстое суковатое полено тебе в задницу вставить – для полного удовольствия.
Эрвин открыл рот, готовясь предотвращать стычку, но понял, что она улыбается, и что наемник ухмыляется тоже.
– Что уставились? – буркнула девушка, поднимаясь. – Я не причесана, и не одета.
– А по мне ничего, – Халльвард одобрительно кивнул. – Выйдем отсюда, завалю тебя еще разок.
– Сначала надо выйти, – сказал Эрвин. – А что ты читала такое?
Нейли бросила на него быстрый взгляд:
– Монолог императора Акресия Оркобойцы из «Падения Романдо», акт второй, сцена первая. Что, были пьесы в монастырской библиотеке, или только молитвенники и книги заклинания?
– Кончай болтать, двигаем, – вмешался Халльвард.
Когда проходили мимо статуй, он приостановился, подошел к одной, и уперся руками в каменный бок. Изваяние пошатнулось и упало, пол вздрогнул, в сторону покатилась отвалившаяся кисть Вечного, и Эрвин вместе с горечью и возмущением почувствовал и злобную радость… так тебе и надо, ложный бог!