Я все-таки решила оставить Нору в покое и дать ей поспать, по крайней мере до рассвета. Мне, возможно, и скучно станет одной по дому слоняться, но невыспавшаяся Нора — это злая Нора, а такую компанию видели мы по ту сторону.
Я острожно выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Стараясь не шлепать босыми ногами по половицам, медленно спустилась вниз по лестнице, дядя Рудольф тоже еще спал и нечего было его будить. Чем дольше бы проспал дядя Рудольф, тем меньше у него бы осталось времени тревожится о нашем отъезде, тем меньше была бы вероятность того, что он передумает. Поэтому в тот день я была готова пойти на все, лишь бы он проспал до завтрака. А лучше и его тоже, хотя покормить дядю Рудольфа стоило.
И вот как он только тут без нас? Кто как не я будет ему пфанки жарить? А он ведь их так любит. Я остановилась на последней ступени и вздохнула. Ну уж нет. Отступать было поздно, слишком долго мы просились в академию. Мы и так на два года, можно сказать, опоздали: учиться принимали с восемнадцати лет, а нам с Норой — уже по двадцать. Собственно это-то и был последний аргумент против дяди Рудольфа, мы с Норой стали совершеннолетними и запрещать нам он как бы больше не имел права. Хотя бы по закону королевства. А на каникулы мы все равно приедем, так что не соскучится он без нас.
Я легонько толкнула дверь в комнату дяди Рудольфа и заглянула внутрь. Сопит он, как же еще. Укутался по уши. Я прошмыгнула внутрь и на цыпочках прошла к окну, задернула шторы поплотнее, дядя Рудольф обычно оставлял щелочку, чтобы вставать с первыми лучами и идти проверять свои посадки. Я хмыкнула и оглянулась на спящую фигуру, что мерно поднималась и опускалась. Один день не проверит, ничего не случится. Не придут же эти, с той стороны.
Так же тихо я выскочила из комнаты, окинула взглядом чемоданы и, не удержавшись, еще раз поправила бирочки с нашими именами. Я так вокруг своего чемодана уже третий день кружилась. Все равно, то он криво лежит, то топорщится что.
Натянув туфли, я выбежала на улицу, оббежала дом и остановилась под окнами дяди Рудольфа. Ну уж чтобы наверняка. Огляделась: невысокая скамеечка обнаружилась поблизости. Я подтащила скамеечку к окну и закрыла ставни. Уже чувствую, как лицо растягивается в самодовольной ухмылке. Теперь уж точно не проснется.
Слезла со скамейки и плюхнулась сверху, что делать дальше было не понятно. Посмотрела на горизонт — рассвет. Ну, это уже лучше. Осталось еще часа три до завтрака, из них ближайшие часа два меня никто не хватится, потом еще часа три до приезда кареты. А на одном месте мне спокойно не сиделось, хотелось бежать… да хоть в Арени. А ведь зачем тогда в Арени, если я готова была отправится в академию пешком? Мне же можно тогда напрямик, через лес. Вот была бы у меня карта… Эх.