— Все равно необыкновенно вкусно. Сама я редко готовлю, — призналась Николь.
— Не хватает времени или желания?
— И того и другого.
— А я люблю готовить. Это расслабляет.
Она улыбнулась:
— Может, ты еще и пироги печешь?
Он вскинул брови:
— Конечно, с профессионалами тягаться не могу, но торт «Виктория» мне удается вполне.
— Ты полон сюрпризов.
— Это плохо?
— Нет, потому что сюрпризы твои хорошие.
Габриэль подумал при этом, что ее бывший парень, видимо, преподнес ей неприятный сюрприз. Она до сих пор ничего ему не рассказала, но Габриэль очень надеялся — она поверит, что он не причинит ей боли, по крайней мере, намеренно.
То, что он испытывал с ней, не походило ни на что, испытанное прежде.
Может быть, это любовь?
Спустя неделю Габриэль сказал:
— Сегодня мы отправимся смотреть на звезды.
— Как мило, что ты это предлагаешь, вот только открытие кинотеатра совсем скоро, а все по‑настоящему темные места, откуда можно вести наблюдение, находятся где‑нибудь в Шотландии. — Она наморщила нос. — Я очень бы хотела поехать туда с тобой, но никак не смогу сейчас отлучиться надолго.
— Да будет тебе известно, что такие места есть и в Лондоне и даже в самом центре, — сказал Габриэль. — Сегодня ночью как раз тот момент, когда Марс находится в противостоянии.
— В самой ближайшей к Земле точке и полностью освещен Солнцем… Подожди, ты сказал, что в центре Лондона есть темные места? Даже несмотря на уличные фонари?
— В одном из парков встречается группа астрономов, — сказал Габриэль. — Я разговаривал с парнем, который у них главный, и он разрешил нам присоединиться. Там есть старая обсерватория, и мы по очереди будем смотреть в телескоп. Так что сегодня ночью мы увидим звездное небо.
— Габриэль, как здорово! — Она пылко поцеловала его. — Спасибо.
— Ты усердно трудилась и заслужила небольшой отдых.
Обсерватория оказалась именно такой, какой всегда представляла себе Николь, — с вращающимся куполом и большим медным телескопом. Как и обещал Габриэль, им представился шанс посмотреть в него и увидеть поверхность Марса, а заодно и Луны.
Николь была в восторге.
— Знаешь, я правда очень тронута тем, что ты устроил это для меня, — призналась она. Джефф никогда не придавал значения ее любви к звездам и называл это ребячеством. — Я чувствую себя виноватой, что не сделала что‑то подобное для тебя.
— Вообще‑то ты как раз сделала, — сказал Габриэль. — Ты примирила меня с самим собой, чего мне самому не удавалось несколько лет. И теперь я, кажется, понял, чем хочу заняться в будущем.
— А именно?
— Пока мне нужно все как следует обдумать, но ты будешь первая, кому я об этом расскажу.