Обернувшись, он поднял её на руки и понес к кровати.
— Мы ведь были где-то на середине нашего занятия, когда этот ублюдок потревожил нас, — заявил он, руки Джесс обхватили его шею, а губы изогнулись в заманчивой и любящей улыбке.
— Мы не были на середине, — дерзко парировала она, — я считаю, мы только начали.
Он не мог не засмеяться. Она всегда могла вызвать у него улыбку и заставить смеяться. Она всегда освещала его сердце, даже когда его член твердел.
— Я люблю тебя, Джесс, — прорычал он, мужчина и животное говорили в нем, первобытная нужда и эмоции, из-за которых он не мог сдерживаться.
— Я люблю тебя, Хоук Эстебан. Всем своим существом, я люблю тебя.
Его губы незамедлительно накрыли её. Глубокие поцелуи были для них, как наркотик. Они боролись со своей одеждой, стягивая друг с друга, отбрасывая в сторону, обнажая плоть, поглаживая и лаская друг друга.
Её руки блуждали по его спине, ногти оставляли следы на коже, она выгнула спину, призывая его небольшими стонами и выкриками, и он уже не мог остановиться.
Он чуть было не потерял её. Так легко она могла быть отнятау него сегодня вечером. Как, черт возьми, он мог бы жить, если б когда-нибудь потерял свою Джесс? Не только свою пару, но и свою женщину, свою возлюбленную. Она была неотъемлемой частью его души, так что он никогда не хотел бы быть свободным от этого.
Скользнув рукой по её изгибам, он достиг её спелой груди. Он обхватил холмик ладонью и приподнял его, проведя по соску большим пальцем, прежде чем опустить голову и попробовать его на вкус.
Взяв маленький тугой сосок в рот, он посасывал его так, будто умрет без её вкуса. Он на самом деле умирал до того, как вкусил её. Ледяной внутри, застрявший в одиночестве… Он не мог этого вынести. Весь год он воевал, пытаясь доказать её невиновность, боролся за её освобождение. И теперь она здесь, в его руках, прикасается к нему, выгибаясь, когда он касался её.
Он двинулся вниз по её телу, наслаждаясь каждым криком удовольствия, наконец, добравшись до жарких складок её киски. Изголодавшись по её вкусу, жару, он лизнул узкую расщелину, простонал прямо в её гладкую сущность и уничтожил её. С помощью губ, языка и маленьких сосущих поцелуев, он дразнил и мучил её шелковистую плоть. Пробовал её до тех пор, пока не осталось никаких сомнений в том, что он не может жить без неё. Затем обратил внимание на её клитор и посасывал его, ударяя языком по нему, пока она не взорвалась в удовольствии.
И этого было недостаточно. Он никак не мог ею насытиться.
Он развел её колени как можно шире, поднял колени, открывая своему взгляду всю её.