Вот тогда-то, после стольких неудачных попыток, Кривцов и был вынужден идти на передние рубежи. «Не торопись, — инструктировал Шик напарника. — Работа здесь ювелирная. У баб интуиция развита, как у собак».
Четкого плана действий у Кривцова не было. Ситуация подскажет — таков был его девиз. Вначале он решил приударить за той, что помоложе, эдакой ученой треской в очках, но понимания с ее стороны не встретил. А Марья Петровна, говорливая пенсионерка, как глина, сама к рукам липла, что хочешь из нее, то и ваяй.
Только на второй день работы в качестве ухажера и обольстителя Кривцов убедился, что сделал правильный выбор и с девизом не ошибся. Все произошло самым естественным образом. Ему удалось остаться с Марьей наедине. Теперь можно и расслабиться.
Расслабившись, он убедился, что ее общество ему вовсе не противно. Она была забавной, его подопечная. Приятным было также ее неравнодушие к живописи, во всяком случае, она о ней эмоционально, а иногда даже толково говорила.
Ресторан был не из дорогих, но вполне пристойный. Из-за обилия зеркал казалось, что матовые светильники летают вокруг, как перламутровые пузыри. Это отдаленно напоминало что-то из детства, какую-то немудреную сказку. Музыка была приглушенной, завораживающей.
Виктор Иванович не поскупился, взял шампанское. Марья Петровна пила его маленькими глотками и смешно морщила нос. Кривцов подумал, что она похожа на козу. Ну если не на козу, то все равно на кого-то из жвачных, все они так же шустро прихлопывают губами.
Под выпивку и хорошую еду русские обязательно начинают изливать душу, требуя того же от собеседника. По счастью, Марья Петровна держала дистанцию. Никаких разговоров, типа, а кто ваша жена и что делают ваши дети, не было. Говорили про итальянцев: Леонардо, Рафаэль, Гирландайо, туда-сюда…
Виктор Иванович намеревался сидеть в ресторане до упора, часов у Марьи Петровны не было, и он был уверен, что сможет замотать часа полтора. Но не тут-то было. Коза принадлежала к типу людей, снабженных внутренними часами. Есть такие особи, которые всегда могут назвать время плюс-минус десять минут. Короче, Марья Петровна, до этого совершенно безмятежная, стала вдруг торопиться:
— Все. Мое время истекло. Зовите этих официантов, гарсонов, как там они называются?
— Во всяком случае, для прогулки по ночному Парижу у нас есть полчаса, — заверил Виктор Иванович.
Они вышли к Сене. Остров Ситэ представлял из себя фантастическую картину. Париж освещен очень тактично. Нигде нет безумных реклам, где, перегоняя друг друга, бегут обезумевшие огни, складываясь в незамысловатые картинки. Здесь работала подсветка, давая мягкий рассеянный свет. Она отвоевывала у темноты соборы, мосты, дворцы. Эйфелева башня казалось совершенно невесомой, паутиной причудливой формы. Подует ветер и унесет игрушку в зазвездные дали.