– А что она сказала обо мне? О том, что я сделала?
Вновь послышались шаги охранника, и Ори скользнула наверх. Мы дождались, пока он подойдет, посветит фонариком в дверное окошко и оставит нас в покое.
Наконец Ори свесилась с койки.
– Ее зовут Вайолет Дюмон. Из-за нее я здесь.
И замолчала. Видимо, решив, что и так сказала слишком много.
Вайолет Дюмон – одна из тех, кого она убила?.. Я все ждала, что она расскажет о том, что произошло, однако Ори молчала. Она хранила свой единственный секрет.
Меня вызвали на следующее утро. Был обычный ничем не примечательный вторник. Проступков за мной вроде бы не числилось, так что я понятия не имела, для чего им понадобилась.
Сопровождать меня в обшитую деревянными панелями комнату в той части тюрьмы, где я никогда не бывала, назначили Сантосуссо. Он почему-то был весел, чуть не подпрыгивал на ходу, когда вел меня по коридорам – честное слово! – подпрыгивали синяя фуражка и пистолет на поясе.
– Тебя ждут хорошие новости! – сообщил он.
Сантосуссо распахнул дверь. Они сидели за длинным столом.
Трое чиновников. Одна из женщин – кругленькая, неприметная, вторая – тощая, с остро заточенными ногтями и хищным лицом. Мужчина был выше, чем обе дамочки, если их рост сложить вместе. Он царствовал в кресле, рыжебородый, похожий на Тора, как будто сошел со страниц скандинавских мифов. Викинг кивнул мне, дамочки не шевельнулись.
Стены комнаты были обшиты деревянными панелями, и комната выглядела темной и сумрачной, несмотря на то что горел свет. Я вдруг почувствовала себя беспомощной. Надо мной снова учинили процесс. Я будто тонула, и моя жизнь зависела от этих троих. Выбор был за ними – протягивать мне руку или нет.
По другую сторону стола стоял всего один стул, видимо, для меня. Сантосуссо подвел меня к нему и усадил. Я положила руки на стол. Наручники на меня не надели.
– Добрый день, мисс Смит! – сказала Кругленькая. – Спасибо, что пришли, – добавила она, словно у меня был выбор.
Они велели Сантосуссо выйти. Он заявил, что ждет за дверью, – уж не знаю, кого он хотел подбодрить, меня или чиновников, которым предстояло остаться со мной наедине.
Дверь закрылась. Мои руки покоились на столе – пластиковые неподвижные руки манекена со слипшимися пальцами.
И тогда они сообщили мне новость.
Я не поняла до конца, я ведь не изучала законодательство, как Пичес, на тот случай, если по ее делу вдруг назначат повторное разбирательство, тогда бы она встала и выступила в свою защиту сама.
Суть в том, что пока я отбывала свой срок, снаружи что-то произошло. «Смягчение сердца». Явно не юридический термин, однако тощая тетка выразилась именно так.