– Он пытается организовать свидание, но я боюсь, что его не пустят. Ко мне могут приезжать только члены семьи…
– Аа-а, – протянула я.
Ко мне пустили бы и членов, и нечленов, однако что-то за все годы никто так и не наведался.
– Понимаешь, Майлз… – начала Ори, и тут мы услышали шаги охранника и юркнули под одеяла.
Шаги затихли, я задрала голову и спросила:
– Так что там с Майлзом?
– Он единственный, кто мне поверил.
А если бы у меня был человек, который верил бы, что я невиновна? Верил настолько, что стал бы писать письма, просить руководство тюрьмы о свидании, для этого дал записать свое имя в лист ожидания – там, где любой мог увидеть его… Сейчас я даже обрадовалась, что не прочитала тех трех писем (ах, да! выяснилось, что их пять). Если бы я знала, что он верит ей, верит, что она невиновна, что обвинили ее по ошибке, – я бы этого не вынесла. От одной такой мысли у меня вставал ком в горле. Да, мне хотелось заплакать.
Ори заговорила о другом.
– Но я рисовала не Майлза.
Я набралась духу.
– Я уже видела ее. Эту девушку.
Теперь затихла Ори.
– По-моему, ее. Все происходило, словно во сне. Хотя и наяву. Тебя здесь еще не было. Она приходила сюда, звала тебя.
Верхняя койка пришла в движение – Ори перелезла ко мне на кровать. Думаю, ей хотелось видеть мое лицо. Много ли увидишь в темноте? Наверное, она все же надеялась распознать, вру я или нет.
Я боялась, что Ори потянется к моей шее. Тех девушек она убила ножом. Так говорили.
– Рассказывай, – потребовала она.
И я рассказала ей о той ночи. Пусть тогда ее с нами не было, но теперь она стала частью всего, что здесь случилось. И я рассказала ей. О том, как открылись замки, как распахнулись двери. О топоте наших ног в темноте. О приливе, который унес нас в открытое море.
О том, как мы думали, что погибла Дамур. О вспышке, подобной молнии, и о той девушке – точь-в-точь такой же, как на рисунке.
Я описала все, что запомнила, все до последней детали. Но Ори поверила мне, только когда я сказала о браслете.
– У нее был золотой браслет с маленькими фигурками, с ба…
– С балеринами.
Она была напугана точно так же, как я. Я подумала о связи. Будто бы это Ори – вся ее жизнь и судьба – висели на браслете у той девицы. Ее подвесили на цепочку, и болтаться ей там веки вечные.
Я кивнула.
– И глаза у нее синие.
– Ох…
– Что такое?
– Как она здесь оказалась?
Если бы я знала…
– Она искала меня. Она звала меня.
Я кивнула. Да, думаю, так и было. Сон, сказала я. Скорее всего, просто сон. Галлюцинация. Сбой реальности. Сбой памяти. Обычный сбой.
Ори сидела на моей койке, приоткрыв рот. Я едва различала ее лицо в тусклом свете луны, пробивающемся через окно. У нее в голове это все не укладывалось. Да и у кого бы уложилось.