Не выдержала, сбежала. С мамой осталась сестра, а я заперлась в своей квартирке и не выходила за ее пределы. Еду покупал Кир. Единственный, кто сидел со мной дни и ночи напролет. Единственный, кто пытался вывести меня из жуткого состояния безразличия. Я просила, умоляла уйти, но Кир оставался. Иногда начинала обвинять его, что он здесь только по приказу Эда. Он не отнекивался. Просто сидел рядом и молчал. А потом я долго плакала у него на плече и спрашивала себя, что бы я делала, если бы Кира не было рядом.
Я наконец-то поняла его жгучее желание наказать убийцу родителей, пусть даже ценой жизни. А мне некого было винить. Кроме одного существа. Эда. Он не захотел помочь. Мог, но не захотел. Почему? Ведь был же с ним Ян — годами, веками. Была та медсестра из больницы. Почему? Эд поступил жестоко. Он всегда так поступал. Почему? Почему из всех людей на свете я выбрала того, кто может только причинять боль?
Иногда ночами, когда я не различала грани между сном и явью, мне казалось, что Эд подходит к кровати, присаживается на краешек, гладит меня по голове и молчит. Иногда я ощущала прохладу его губ. Но когда открывала глаза — его не было. Был Кир, тихий и печальный. Отключенный мобильный. Короткие звонки родным, чтобы убедиться, что с ними все в порядке — и снова отбой.
Единственное, что запомнилось, — визит Тимки. Он пришел после девяти дней. Звонил в двери до одурения, пока я не открыла. Кира как раз не было — ушел пополнить наши запасы, пока я не умерла с голоду.
— Аля. — Тим ворвался в квартиру, принося морозную свежесть. — Аль, я только узнал. Прости, что не раньше…
Он сгреб меня в охапку, и я разревелась. Во весь голос, навзрыд. Кричала что-то — потом не помнила что. Тим усадил меня на диван, обнимал за плечи и уговаривал, как маленькую, что все будет хорошо. А я вторила, что не будет, никогда не будет, потому что Эд отказался помочь. Тимка сказал, что никто не может воскрешать мертвых. Но я была уверена: Эд может. Он помог Артему, он всесилен. Тимка смотрел на меня, как на сумасшедшую. В те дни я, наверное, и была сумасшедшей.
Потом пришел Кир. И заставил Тима уйти.
— Аля, — тряс он меня за плечи, — Аля, чего хотел этот тип?
Но разве я его слышала? Я отходила от истерики и понимала, что мне стало легче. Хоть немного, но легче.
Утром голова напоминала осиное гнездо. Осы гудели, жалили, почему-то рычали. Но вернулась способность мыслить здраво. И мне не понравилось то, что я помнила. Первым делом привела себя в порядок. Отражение в зеркале пугало, потому что на меня глядело всклокоченное существо с синяками под глазами, спутанными волосами и странным цветом лица. Когда девушка в зеркале начала хоть немного напоминать меня настоящую, оделась и собрала сумку. Занятия в универе шли полным ходом. Меня так просто отчислят.