Адриан Чанс натянуто улыбнулся. Жако угрюмо плюхнулся на оттоманку, достал из-под мышки пистолет и начал проверять его. Взявшись за ручку двери, Брюнель услышал вкрадчивый голос Чанса:
— Вы сегодня вечером будете пользоваться Лизой?
— Нет, — Брюнель остановился, размышляя. — Давай, Адриан, она к твоим услугам, но не теряй голову. Она мне может скоро понадобиться для работы, поэтому потрудись не оставлять на ней никаких следов. Понял?
— Для работы? — Чанс удивленно смотрел на него.
— Если Блейз и Гарвин не рискнут прийти сюда, возможно, ей придется заняться Гарвином.
— Но зачем?
— Кроме сингапурских бумаг, у меня есть и другие интересы, Адриан, — спокойно сказал Брюнель.
— Пеннифезер?
— Да. Он сейчас связан с Блейз и Гарвином, поэтому нам надо действовать осторожно. Я уверен, он что-то знает, и это для нас единственная возможность вновь вернуться к проекту Новикова.
Чанс кивнул, правда, без особого энтузиазма.
— Не отчаивайся, Адриан, — мягко сказал Брюнель, — если в течение следующих нескольких дней у тебя не будет шанса пощекотать своим маленьким ножиком красотку Блейз, я обязательно предоставлю тебе такую возможность в самом ближайшем будущем.
Лиза лежала в постели и читала книгу. Услышав звук открывающейся двери, она села и увидела, как в комнату входит Адриан Чанс. Она напрягла все силы и с трудом подавила непроизвольный спазм желудка. Ей было стыдно того отвращения, которое вызывал в ней этот человек, стыдно своей робкой надежды, что, может быть, на этот раз он не будет с ней так жесток. Последний раз он был с Лизой месяц назад, и она не ожидала, что Брюнель так скоро позволит ему новое свидание.
Лиза с ужасом подумала, через что сейчас придется пройти. Вначале она должна будет слабо сопротивляться Адриану, затем сильнее и сильнее, и — страх, нужно будет показать, что она боится его. Тогда он ее накажет, и самое худшее окажется позади. Потом она покорно закроет глаза и замрет, как тряпичная кукла, а Адриан будет сопеть и рычать, наслаждаясь ее телом.
Лиза с чувством вины поймала себя на мысли, что подумала о наказании Адриана как о самом худшем. Голоса всегда говорили ей, чтобы она выполняла все прихоти Брюнеля, а если он того требовал, то и Чанса. Он бы не пришел, если бы ему не позволил Брюнель. Значит, все, что он будет с ней делать, — желание и воля голосов, и ей должно быть стыдно за свои чувства.
Адриан подошел к Лизе, встал у постели, и, глядя сверху вниз, широко улыбнулся. Потом сбросил с подушки на пол книгу. Потом рывком сорвал с Лизы одеяло. Потом, глядя на прозрачную ночную рубашку, едва прикрывающую бедра Лизы, начал развязывать галстук. Лиза подтянула колени к подбородку и прошептала: