Хэтэуэй с ликованием резко повернулся ко мне.
— А потом?
— Потом ничего. Сказу после того, как вышел из комиссариата, мне позвонили с киностудии. Со мной были очень вежливы и объяснили, что после всего, что произошло, мне будет лучше даже носа туда не совать.
— Вас это, должно быть, сильно рассердило?
— Не особенно. Меня заверили, что я получу свою зарплату до конца съемок, и в виде компенсации подписали мне хорошенький чек на две тысячи долларов. В те годы это была чертовски большая сумма, а я, как уже говорил, нуждался в деньгах. Я согласился. После такого мне было бы очень трудно и дальше там работать. Даже несмотря на то, что я был полностью оправдан, все продолжали бы думать, что я каким-то образом причастен к исчезновению мадмуазель Бадина. Я еще повкалывал на двух или трех фильмах, а затем решил начать свое собственное дело.
— Будьте с нами искренни: есть ли у вас хоть малейшее предположение, что с ней могло произойти?
Он посмотрел на нас потухшим взглядом.
— Нет, я едва был с ней знаком. За все время мы обменялись всего двумя десятками слов.
Он демонстративно посмотрел на часы.
— Слушайте, парни, десять минут давно прошли. Я рассказал вам все, что знал. Единственное, что мне хотелось бы, — это перевернуть страницу и никогда больше не думать об этом периоде своей жизни.
Так как Хэтэуэй ничего не сделал, чтобы его удержать, он поднялся с места.
— Вы сдержите слово? Не станете упоминать мое имя в своей книжке?
— Обещание есть обещание.
Несколько секунд он постоял перед нами, явно колеблясь.
— И последнее: хочу вам кое-что посоветовать. Найдите этих двух мерзавцев полицейских. Они на мне хорошо оторвались. Уверен, что никто лучше них не знает это дело.
Не испытывая большого желания сразу же садиться за руль, Хэтэуэй предложил мне выпить по стаканчику на террасе ресторана на сваях неподалеку от парка Эмбаркадеро.
— Ну что, — спросил я у него. — Думаете, он сказал нам правду?
— Ковен укрепил меня в уверенности: в этом деле, как во всяком другом, я буду рассматривать самые безумные версии. Этот тип ничего не сделал вашей матери или это самый невероятный притворщик, которого я когда-либо встречал.
— Я думаю так же. Вы же слышали, что он сказал: нам просто необходимо найти Норриса и Коупленда.
— Это уже сделано.
— Как это «сделано»?
— Коупленд умер в 1983 году, а вот Норрис еще среди здравствующих.
— Но почему вы мне ничего не сказали, черт возьми? Мы два часа болтали в вашей колымаге!
— Я не хотел пороть горячку, вам надо было на какое-то время сосредоточиться на Ковене. Нет смысла гнаться за несколькими зайцами сразу.