Такое отношение меня задело: судя по всему, он упорно продолжал меня недооценивать.
— Когда мы к нему поедем?
— Извините, Бадина, но в этот раз я собираюсь сыграть соло. Каждому овощу свое время… Норрис еще в нашем мире, но ненадолго: у него рак, и, насколько мне известно, жить ему остается всего несколько месяцев. Мы не можем себе позволить здесь допустить промашку.
— Вы хотите мне сказать, что он согласился с вами встретиться?
— Еще нет, но это скоро произойдет.
— Как вы можете быть настолько уверены в себе?
— Для него пробил час подводить итоги. Надеюсь, что он захочет облегчить себе совесть, — если, конечно, ему есть, в чем себя упрекнуть.
Хэтэуэй оставил меня у моего дома в начале шестого. Наше путешествие в Сан-Диего не было бесполезным: мы окончательно исключили версию с Эдди Ковеном и пришли к выводу, что его арест был совершен ради отвода глаз. Оставалось лишь узнать, что должна была скрывать эта ложная цель.
Поднявшись по аллее к своему дому, я был удивлен, увидев перед гаражом незнакомый «Лексус». Я был готов к чему угодно, только не к виду Эбби, устроившейся на кушетке в гостиной с ноутбуком на коленях.
— Эбби! Что ты здесь делаешь?
По тону, которым был задан этот вопрос, можно было без труда догадаться, что я считаю ее присутствие неприятным затруднением. Но Эбби не попалась на эту удочку.
— Здравствуй, Дэвид. Хотела сделать тебе сюрприз. Приятный сюрприз… но, похоже, он не получился.
Приближаясь к ней, я полностью изменил выражение лица.
— Что ты такое говоришь? Это просто великолепно, что ты здесь!
Она встала, мы поцеловались, но сердце в этом не участвовало — ни с моей, ни с ее стороны.
— Съемки продолжались меньше времени, чем предполагалось. Я подумала, что было бы неплохо приехать на несколько дней в Лос-Анджелес.
— У тебя есть ключи?
— Нет. Мариса только что ушла, это она мне открыла.
— Ты долго ждешь?
Она бросила взгляд на часы.
— Чуть меньше двух часов. Я звонила тебе на мобильник.
— Я не взял его с собой.
— Уже знаю, он звонил. Он у тебя на столе…
Я резко повернул голову в сторону кабинета, думая о том, что приколото на пробковой доске, не говоря уже о том, что валяется на рабочем столе.
— Что происходит, Дэвид? Я видела фотографии, статьи и заметки, которые ты сделал.
— Ты рылась в моем столе?
— Я вообще ничего не трогала! Я тебе только что сказала, что твой мобильник звонил. Ты что, пишешь сценарий о своей матери? Так вот что не давало тебе покоя все эти дни! Это и есть та история, над которой ты работаешь?
Я будто упал с облаков. Сценарий! Эбби сама предоставила мне предлог, лучше не бывает. Но мне больше не хотелось ей лгать. Не только потому, что испытывал стыд за то, что уже успел наговорить, но и потому, что и так слишком далеко зашел, скрывая правду.