Но однажды, в какой-то очередной раз, когда бегущая вниз ступенька оказалась на угрожающе близком расстоянии от финиша, Нестор сказал свое «до свидания» и уже занес было ногу, чтоб перелезть через перила, а она сказала вдруг: «Подожди».
– Подожди, я хочу что-то сказать. – Она говорила, словно что-то с трудом вспоминая. – Ты вот так меня оставишь одну?– Ты каждый раз пугаешь меня тем, что там внизу что-то страшное – что там что-то грохочет – а что там грохочет внизу? – там действительно что-то грохочет – словно железную бочку пинают ногами, но ведь это не бочка – ты очень хорошо знаешь, что это не бочка – и газ, от которого щиплет глаза – ты ведь сам говорил мне про газ – мне страшно.
Нестор молчал.
– Ты испугал меня, и это разве не странно, что ты так меня сразу готов оставить одну, что ты каждый раз оставляешь меня, а сам убегаешь.
«Так пойдем вместе, перепрыгнем через баллюстраду, – хотел сказать Нестор, – я поставил два эль в этом слове, чтоб нам легче было скользить, – и никакой надзирающий голос нас не окрикнет, я обещаю, там в той стороне есть тихие неподвижные ступеньки, я был там».
Но он не мог выговорить ни слова, и кругом тоже всё молчало и не двигалось, словно магнитофон поставили на паузу.
И не было смысла говорить, потому что знал, что Лиля не согласится, он не мог в ту сторону, она в эту. В этом была непреложность закона природы.
Потом кнопку отпустили, и Нестор оказался далеко. На неподвижной спокойной ступеньке.
Это было похоже на бегство.
Это и было бегство.
Сидели на ступеньке, пили кофе.
На ступеньке, неудержимо бегущей вниз.
Нестор подумал, что за неимением часов можно измерять время по числу светильников, проходящих мимо. Но все светильники были одинаковы – гладкие белые цилиндры, и Нестор не был уверен, что не проезжает несколько раз мимо одного и того же.
Он помнил, что однажды решил пронумеровать плафоны светильников кривым черным фломастером. Начал не с самого верху и, пронумеровав что-то около девяти, остановился. Решил, что десять за один раз – это более чем достаточно. Но впоследствии ни одного из пронумерованных так и не встретил.
Можно было измерять время по уровню кофе, остающегося в чашке, – и это было бы естественное биологическое время (в отличие от времени, измеряемого движением счетного механизма). И Нестор следил за уровнем напитка. Ему казалось, что теперь он может по своему желанию замедлять время или заставлять идти быстрее, но заметил, что нормальная последовательность событий сбивается – иногда уровень уменьшался до того, как был сделан глоток, а иногда становился больше после сделанного глотка. Что ж, следовало быть готовым к чему-то такому.