Равендорф был категоричен: не стоит.
B тот вечер они страшно поругались. Макконелл давно ушел, подмигнув на прощание Нааме и сообщив ей, что она сделала «правильный выбор», а они все спорили и спорили, засидевшись за полночь. Полковник пугал и угрожал, в красках расписывая смерти от неудачных операций, свидетелем которых ему доводилось быть. Хуже всего, что от него действительно тянуло едким страхом — страхом не за себя, за нее. Торвальд желал ей добра.
И почти убедил ведь! Не перейди Равендорф в последнюю минуту к прямым запретам и угрозам, Наама, вероятно, сдалась бы.
— Хватит, — стукнул он кулаком по столу, обрывая самого себя на полуслове. — Вопрос закрыт. Пока вы живете в моем доме, я не допущу такого глупого риска.
Наама ощутила обжигающую ярость. Что он о себе возомнил?! Она не ребенок и не рабыня, чтобы Равендорф приказывал ей.
— Тогда я вынуждена буду завтра же покинуть ваш дом, — холодно процедила она в ответ. — Спасибо за все, что сделали для меня.
Этот вариант не устраивал уже Равендорфа и спор разгорелся с новой силой.
— Вам же будет легче, если я умру, полковник, — насмешливо заметила демоница уже в первом часу ночи, когда они оба ужасно устали, а потоки аргументов с обоих сторон иссякли. — От меня одна головная боль. А так и совесть чиста, и проблем никаких. Не придется больше покупать еду на вынос и пропадать в городе, чтобы не видеть меня лишний раз.
Он потемнел лицом.
— Вот какого вы обо мне мнения, ди Вине?
Она устыдилась. Действительно, как бы Равендорф к ней не относился, он никогда не давал понять, что случайная гостья — обуза. Если даже анхелос и задерживался в городе, что бы как можно меньше встречаться с Наамой, он ни разу не упрекнул ее в этом.
— Нет. Но я все равно не понимаю, почему вас так заботит моя жизнь.
— Пока вы живете в моем доме, я за вас отвечаю.
Это не могло быть правдой. По крайней мере всей правдой, поскольку полковник совершенно не горел желанием отпустить ее и тем самым снять с себя бремя ответственности за такую неудобную подопечную. Но чувствовать его заботу и тревогу было приятно. Озвучивая страхи и сомнения, Торвальд помогал Нааме становиться смелей.
Если бы он еще не был такой занудной и настырной занозой в заднице.
Споры продолжались все пять дней, пока велась подготовка к операции. Ρавендорф даже подключил Армеллина. Тот не мог приехать для личной встречи — подобный визит наследника ди Небироса для всех ищеек Андроса был бы равносилен вывеске «Беглянка прячется здесь». Но сын несколько раз связывался с ней через терминал, уговаривая не делать глупостей.