— Я здесь, — он вынырнул из-за спин ассистентов. Γорячие пальцы погладили ее руку, сжали.
— Bы ведь не уйдете?
— Не уйду.
Он хотел было вернуться на свое место в углу, но Наама вцепилась в ладонь.
— Не отпускайте меня! Пожалуйста, слышите! Что бы ни случилось!
Равендорф обернулся к оборотню:
— Эндрю?
— Да ладно, — тот махнул рукой, указывая на стул в изголовье кровати. — Сиди там, только очень тихо.
Полковник пересел и теперь Наама могла видеть совсем близко его сосредоточенное, мрачное лицо. От пальцев, сжимавших ее ладонь, по коже словно текло горячее пламя.
— Готовы? — снова поинтересовался Макконелл. — Раз, два, три. Поехали…
* * *
Темнота… бесконечный темный туннель, а может дыра, в которую задувал пронзительный холодный ветер. Наама падала в нее, пока не опустилась на самое дно.
Здесь стоял туман. Непроглядный и тяжелый, он вцеплялся в одежду, волосы цепкими холодными пальцами. Норовил сбить с пути, утянуть куда-то в холодное промозглое ничто. Она вырывалась и шла дальше, зная, что вот-вот достигнет заветной цели.
Туман расступился, открыв взгляду каземат. Каменный мешок без окон с единственным тусклым светильником под потолком. Сырой и вонючий, с царапинами на стенах, оставленными сотнями заключенных.
Но Наама вздрогнула не поэтому. Она узнала темницу.
Карцер в подвале императорской тюрьмы, в котором она томилась почти три месяца, ожидая смертельного приговора. Место, не раз потом приходившее в кошмарах. Она провела кончиками пальцев вдоль стены и ощутила бороздки, которые выцарапывала каждый раз, когда тюремщик приносил еду.
Звонкий звук хлыста вспорол могильную тишину этого места. Карцер внезапно раздался, вытянулся в длину, словно искаженный в кривом зеркале. Наама вскинула голову и увидела на другом конце узлища еще двоих. Закованная в цепи демоница — в истинном облике, с рогами, когтями и крыльями — она даже не пыталась порвать свои оковы. Только скулила и медленно отползала к стене, не отрывая взгляда от наступавшего тюремщика — огромного демона с бичом в руке.
Бич еще раз громко щелкнул и лизнул закованное в чешую тело, оставляя на нем белую полосу. Пленница взвыла от боли, отпрянула и уперлась спиной в стену. Кожистые крылья распластались по влажному камню…
Не понимая до конца, что и зачем она делает, Наама шагнула вперед. А мгновением позже узнала их обоих, и не смогла сдержать изумленный вскрик.
Та, что злобно скалилась и прижималась к стене была Наамой — нельзя не узнать свой демонический облик. А тот, второй…
Она видела его в этом облике дважды. Первый раз, когда пыталась отравить. Он понял это, и пришел в неимоверную ярость, не желая сдерживать трансформу. О том, что было дальше Наама старалась не вспоминать.