То ли дело анхелос. Для обычного демона их чувства — редкий и вкусный деликатес. Для искалеченной сущности Наамы забота и тревога Торвальда становились целительным бальзамом. Питали оголодавшую половину души, дарили силы творить магию.
— Это вроде теплого бульона для больного, понимаете?
Удивительно, но она приняла это сразу. Наверное, подсознательно уже подозревала что-то подобное.
— Значит, я уже никогда не смогу без анхелос…
Оборотень замахал руками.
— Сможете. Нo для восстановления требуется время. Вам нужно укрепить канал. Вспомнить, как это было раньше. И, боюсь, без Торвальда или другого анхелос вы не сможете сделать это.
— Как долго?
— Месяц. Может два-три. Может, дольше.
— Полгода, — саркастично спросила Наама. — Или год?
— Может и год. Я не знаю. Никто не делал подобного раньше.
— Слишком много «может быть».
— А вы чего хотели? — с неожиданным возмущением спросил Макконелл. — Это не то же самое, что смазать царапину. Εсли бы вам отрезали, а через тридцать лет пришили ноги, вы бы тоже возмущались, что много времени на восстановление уходит?
Наама отвела взгляд.
— И да — я настоятельно рекомендую постоянный тактильный контакт. Просто присутствия в одной комнате недостаточно.
Демоница поникла. Дни и ночи проводить в обнимку? Да ни один анхелос не согласится на подобное!
— В идеале, конечно, хорошо бы еще и добавить к лечебным процедурам секс, — оборотень цинично ухмыльнулся.
— Что? — она вспыхнула и стиснула кулаки, испытывая неодолимое желание заехать по довольной физиономии. — Да как вы смеете?!
— Α что такого? — он вскинул брови в преувеличенном изумлении. — Насколько я помню, для вашей расы это лучший способ питания истинного облика.
Для остальных — да. У демонов особое отношение к сексу. В чем-то куда более простое, чем у прочих рас. Соитие не близость, лишь средство присвоить чужую силу. Или средство утвердить свою власть, если речь идет о равных.
Но для Наамы долгие тридцать лет секс был источником унижений. Всякий раз, когда Αндрос брал ее, она ощущала себя испачканной, опозоренной и никчемной. Не способной защитить себя, даже не способной сопротивляться похоти.
— Эндрю! — раздался в тишине очень холодный и спокойный голос Торвальда. — Прекрати!
— Да ладно тебе…
Накатило бессилие и усталость. Хватит. Кто сказал, что она обязана стоять здесь и выслушивать все это? Наама вывернулась из объятий (снова кольнуло одиночеством и холодом, но в этот раз она была готова к подобному). Сердито тряхнула головой и вышла, хлопнув на прощание дверью так громко, что содрогнулись стены.