Торвальд кивнул.
— Какое коварство, — восхищенно промурлыкала она и потерлась носом о его плечо там, где не было царапин. — Ты — мой герой!
Он улыбнулся.
— Можно обработать герою его раны?
— Можно.
Наама вернулась к своему занятию. Сделала ещё несколько стежков, обрезала нить и лизнула получившийся шов.
— Больно?
— Не особо.
Каким-то непостижимым образом Торвальд умудрился выйти из схватки почти без повреждений. Несколько мелких царапин, которые Наама с удовольствием зализала, несмотря на все его возражения. Ну и что, что он не привык лечиться подобными методами. Слюна демонов — лучший регенератор для мелких порезов, так что в Бездну всякие антисептики и исцеляющие чары.
Εдинственную глубокую рваную рану на плече Наама зашила прямо на кухне потому что Торвальд наотрез отказался идти к целителю «с этой мелочью».
— Ты страшен в гневе, — она зажмурилась с благоговением вспоминая исполинскую фигуру из пламени и чистой силы. — Настоящая машина для убийства.
— Просто если берусь что-то делать, стараюсь делать хорошо.
— У тебя получается.
В ауре анхелос заплясали лукавые искорки.
— Это ты еще не видела, как я читаю основы теормага.
Она снова рассмеялась и потерлась о него щекой. С ним все в порядке. С ней все в порядке. И страшная тень ди Небироса больше не ложиться на всю ее жизнь. Не надо бежать, спасаться, где-то прятаться. Всего пару часов назад ее самый жуткий кошмар лежал окровавленный, искалеченный и жалкий у ее ног. Он уже никогда не поднимется в воздух, не поймает ее, не ударит, не подвергнет насилию. Останется жалким уродцем, а Наама если не сегодня, то через пару месяцев все же вернет свой настоящий облик. Богиня, ей это снится?! Разве может быть настолько хорошо?
Как будто исчезла стотонная плита, беспрестанно давившая на плечи. Нет, тридцать лет боли и унижений никуда не делись, от них не избавиться так просто. Просто Наама вдруг поняла, что жизнь не заканчивается на том, что было. Наоборот: только начинается.
И все это благодаря ему. Мужчине, который сидит рядом и смотрит на нее теплым ласкающим взглядом.
Захотелось расплакаться от счастья. Впервые в жизни Наама пожалела, что не способна делиться своими чувствами так, как делают это анхелос. Как бы она хотела подарить Торвальду хоть капельку того тепла, которое испытывает к нему! Без слов рассказать о том, что считает его самым лучшим, что безмерно восхищается и любит…
Да, любит. Себе-то врать точно нет смысла. Влюблена, как кошка. При взгляде на него теряет волю, хочет печь булочки, гладить рубашки и рожать ему маленьких равендорфчиков, таких же правильных, занудных и замечательных, как Торвальд.