Ко мне подошёл Джо.
— Всадник, два, — сказал он, указывая пальцем в сторону дороги.
День стоял жаркий, глянцевые волны марева поднимались к небу, до неузнаваемости искажая видимое пространство, но всё же я сумел различить две тёмные точки на светло-коричневом фоне прерий. Разглядеть что-либо конкретно не удалось, всадники находились слишком далеко.
— Один скво, — уверенно заявил Джо.
Я не стал подвергать сомнению его слова. Если индеец говорит скво — значит скво. Откуда он может это знать, ведомо лишь ему одному, а спорить — только ставить себя в дурацкое положение. Я однажды пробовал возразить, и с тех пор больше этого не делаю. Тем более что убедиться в точности выводов Джо я вскоре смогу без всяких споров.
Всадники приближались. С той стороны мог приехать кто угодно, даже мадам Томпсон со всей своей кавалькадой девиц подозрительного поведения. Так что если все дороги ведут в Рим, тогда Рим — это моё ранчо, ибо других дорог кроме этой здесь не было. Индейские тропы я не считаю.
Я отвёл Сюзанку к ручью, что б попила перед дорогой, а сам встал в тени широкой ракиты, но так, чтобы незваные гости, кем бы они ни были, могли видеть и меня и мой винчестер сорок пятого калибра. Никогда не знаешь, что на уме у некоторых гостей. Вот Лу Фриско, например, оказался весьма колоритной личностью с тёмными мыслями, которые без труда могли довести его до могилы, но мой шестнадцатизарядный друг одним своим видом убедил его, что кончать жизнь самоубийством ему нет никакого резона. Хотя, как мне кажется, зря он его в этом убедил. Что-то мне подсказывало, что разговор наш ещё не закончен, и какой будет концовка этого разговора тоже пока не известно.
Однако вновь демонстрировать миротворческую силу винчестера мне не пришлось. Один из всадников действительно оказался женщиной, и не просто женщиной, а Ленни Макклайн.
Рядом с Ленни ехал пожилой седоусый ковбой в потёртой кожаной безрукавке и в шляпе с высокой тульей. Такие шляпы называют «мечтой стрелка», потому что редкий подвыпивший ковбой, считающий себя крутым, удержится от соблазна, чтобы не вытащить кольт из кобуры и не сбить её с головы хозяина. В шляпе седоусого не было ни одной дырки, и значит, желающих сбить её до сих пор не нашлось. Или нашлось, но не успели. Я никогда раньше не видел этого мужчину, но имя, думаю, слышал.
— Здравствуйте, мистер Челентано, — поздоровалась Ленни, останавливая лошадь в трёх шагах от меня.
Помниться, мы договорились перейти с ней на «ты», но, то ли она забыла об этом, то ли подобным обращением стремилась подчеркнуть разницу между нами; одним словом, начинать дружеские отношения со мной она не хотела. Ну что ж, я никогда и никому в друзья не набивался, и не буду набиваться. Дружба — дело сугубо добровольное, насилью неподвластное.