Перелёты всегда давались ему с трудом. Спать в самолётах он не мог, сильно уставал, мечтал побыстрее добраться.
На паспортном контроле в Бухаре он проторчал часа полтора – среди полосатых тюков, ящиков, замотанных плёнкой баулов и громогласных людей, обливающихся потом. Дети и женщины в отдельной очереди – как положено на Востоке – кричали и гомонили, мужчин из его очереди всех пропустили, а Меркурьев застрял. Он всегда застревал на этом проклятом контроле!.. Усатый пограничник сначала в одиночку, а потом, призвав на помощь сотоварищей, всё что-то искал в его ноутбуке, телефоне, паспорте.
– Запрэщённое вэзёшь? – спрашивал по очереди каждый из стражей, Меркурьев честно отвечал, что ничего запрещённого у него нет, но они не отвязались, пока не открыли и не просмотрели все папки, все файлы с фотографиями и даже книжку Богомолова «Момент истины», скачанную из интернета.
Почему-то книжку смотрели особенно тщательно, чуть не каждую страницу.
Меркурьев знал, что ищут они «порнографию» – сколько раз он летал, столько раз искали!..
От поисков «порнографии» Василий Васильевич совершенно изнемог, но на борту всё равно не спал. Попутчики, объединившись с женщинами и детьми, шумели и кричали по-узбекски, хохотали и переговаривались из одного конца салона в другой.
Потом переезд из Внукова в Шереметьево, снова самолёт, и вот, наконец, – можно открыть дверь в осень, вытянуть ноги, дремать, никуда не спешить и ни о чём не думать.
Ветер теребил штору, тихонько позвякивали деревянные кольца, море вздыхало, и время от времени шелестели деревья.
Хорошо бы накрыться. На диване лежало свёрнутое лоскутное одеяло, совершенно здесь неуместное, но Меркурьеву было лень вставать.
Кажется, он заснул и проснулся от того, что кто-то разговаривал совсем близко.
– …чем меньше, тем лучше, – сердито говорил один. – А они всё прибывают!
– Никакой разницы, – возражал второй. – Наоборот, чем их больше, тем удобней! Нам удобней! Никто не должен догадаться.
– Кольцо нужно забрать сразу. Чтоб его не было, и всё тут.
– Кольцо заберём. Это я сам сделаю. Поручать никому не буду.
Меркурьев открыл глаза. Ему вдруг показалось, что разговаривают у него в комнате.
Что за ерунда? Никого здесь нет и быть не может.
Сумерки сгустились, окна и распахнутая балконная дверь светлели в предвечерней мгле, будто немного светились.
– Времени мало, – продолжал сердиться первый голос. – А тут и кольцо, и… всё остальное! А отсчёт уже начался.
– Успеем, – говорил второй. – Вот увидишь.
Меркурьев приподнялся и огляделся с изумлением.
Ну нет никого! Кто здесь может быть?!..