Черная тень ангела скользнула по платформе, по освещенной солнцем дороге и исчезла, когда паровоз постепенно набрал скорость. Машинисту пришлось встать на специальный поворотный круг, и паровую машину с громким шумом и шипением пара перецепили в конец состава. Теперь ее нос смотрел в сторону Кейптауна, и шумные правительственные солдаты быстро загружались в поезд, располагались с удобствами в пустых вагонах и бурно махали руками начальнику станции.
Поезд тронулся с места и вскоре исчез за деревьями. Когда Бабуля Сиела обернулась, ей почудилось, что она уловила в воздухе слабый запах краски. Но капитан Гёрд и Рогатка Ксэм уже собрались и ускользнули прочь. Запашок краски еще немного повисел в воздухе и тоже испарился. Она вздохнула. Ах, эти постоянные попытки зарисовать вещи, заставить их выглядеть по-новому; попытки остановить и замаскировать! Вы ничего не сумеете мне об этом рассказать, думала она. Это история моей жизни — и Йерсоненда.
14
Джонти Джек направил телескоп на каменный коттедж. Время от времени перед линзами возникал зеленоватый мазок — одна из сосен, что раскачивалась от ветра между ним и каменным домом. С тех пор, как Инджи появилась в Йерсоненде, возле телескопа постоянно стоял стул. Джонти следил за передвижениями Инджи лунными ночами, когда она появлялась, чтобы на свежем воздухе встряхнуть серебристыми волосами, и долго стояла снаружи, прежде чем вернуться в дом. Тогда он отправлялся в постель и видел во сне, как Инджи идет между деревьями в ночной рубашке, идет сквозь темноту прямо к Спотыкающемуся Водяному, который светился на своем месте, прикованный к земле. Джонти видел, как ее пластичность и грация подхватывались ветром и летели прямо к крылу и бедру водяного, к его плавнику и мускулистой, выгнутой дугой спине; и Джонти слышал крик водяного — радости или боли, он сказать не мог — ликующий, как крик орла, и просыпался из-за него. И слышал собственный голос: «Как крик орла!»
Так проходили теперь его ночи, и дни были не лучше. Инджи завладела им, как лихорадка. Он поднимал кусок дерева — и видел ее тело, взывающее из глубины об освобождении. В гладкости прохладных резцов тоже было что-то от нее, а первая затяжка марихуаны вобрала его в себя, как объятие. Джонти сидел у телескопа и смотрел на тихую дорогу. И внезапно, словно ее призвали, на дороге появилась она, она шла с волосами, стянутыми в бесстыдный конский хвост, в неизменных солнечных очках, на ее щеках и нижней губе блестел белый солнцезащитный крем. Она надела зашнурованные ботинки, а между лопатками к ней, словно маленькая обезьянка, прильнул небольшой рюкзачок. Ее красивые ноги потрясли Джонти, будто он видел их в первый раз.