Попутчица. Рассказы о жизни, которые согревают (Савельева) - страница 37
– Давайте, может, вместе как-то? Боком?
– Да иди, дочка. Каким уж тут боком. И тебя вымажу только…
– Ну хоть сумку мне давайте! – говорю я, и она доверчиво протягивает мне легкую клетчатую сумку на колесиках, с которой я бесстрашно ступаю на дощатые мостки.
И вдруг сзади я слышу ухающий мужской бас:
– Ну-ка иди сюда, бабуль!
Лысоватый высоченный, под два метра, мужчина в куртке расцветки милитари (военный, наверное) легко подхватывает бабушку на руки, и пока та охает от неожиданности и пытается поправить съехавший с головы платок, смело ставит ногу размера дяди Степы на хлипкие доски.
Бабушка в съехавшем платке, обнажившем седую голову, тоненько визжит, ухватившись за воротник нежданного спасителя.
Очередь позади замерла.
Я уже на спасительном берегу, замерла вместе со всеми.
Рядом женщина в резиновых сапогах закрыла рот ладошкой. Два мужика тоже картинно застыли, как в игре «Море волнуется раз…»
– Посторони-и-ись! – выдохнул дядя Степа.
Он пытается, выглядывая из-за бабушки, понять, куда дальше ставить ногу, но перепуганная бабуля намертво вцепилась ему в воротник, полностью закрывая обзор.
Шаг – два – три.
– Не торопииись, – тоненько кричит ему женщина.
Нога дяди Степы срывается с помоста в самую гущу грязного месива, он теряет равновесие…
– Ах! – слышится со всех сторон.
В воздухе застыл дистиллированный ужас.
Нам навстречу с искаженным от страха лицом несется пикирующий в лужу дядя Степа с зажмурившейся бабушкой на вытянутых руках, тяжело хлюпая ногами с налипшей грязью, создавая каждым шагом фонтаны грязных брызг, и орет:
– Бл…!
С каждым шагом «я» становится все отчетливей и громче.
В последний момент дядя Степа выходит из пике, выравнивает траекторию и вбегает в сети наших рук – мы, все четверо, бросаемся ему навстречу, невзирая на грязь, и уже впятером бережно выносим и ставим зажмурившуюся от ужаса бабушку на ноги.
Дядя Степа заботливо поправляет ей огромной рукой съехавший платок.
Бабушка мелко крестится, видимо, так и не поверив в свое счастливое спасение.
– Господи, прости, Господи, слава Тебе, Господи…
А потом, справившись наконец с платком и забрав у меня спасенную сумку, оборачивается к дяде Степе и, хитро улыбнувшись, от чего лучики морщинок разбегаются штриховкой по ее лукавому лицу, говорит:
– Ну спасибо тебе… трюкач! Нам с этим номером теперь только в цирке выступать!
Спустя минуту чумазая делегация из пятерых людей весело машет на прощанье трогательной бабушке, ковыляющей по своим делам в чистеньких войлочных валенках, обутых в черные калоши….
Мужики жмут дяде Степе руку, женщина советует поискать на стиральной машине режим стирки спортивной обуви, а я стою и просто улыбаюсь, греюсь в тепле человеческого неравнодушия. Спасибо тебе, дядя Степа. Ты даже не представляешь, что ты сегодня сделал! Ты не просто мимоходом спасаешь бабушку от грязи, ты нам, свидетелям твоего поступка, души спасаешь от грязи.